Главная ветвь

— Личные трагедии не должны мешать делу! Здесь недопустимо слюнтяйство!

— Они бы и не мешали, если б все было оговорено с Фроловым заранее, как я и предлагал. Быть марионеткой никому не нравится.

— Предположим, мы действительно обошлись с Фроловым несколько… м-м… неэтично, — Браун постарался взять себя в руки и успокоиться. — Но сейчас важно не это. У вас есть какие-либо варианты выхода из сложившейся ситуации?

— Я вижу два варианта: срочно задействовать запасной вариант с привлечение другого контроллера, либо оставить все как есть и подождать результата.

Браун помолчал, натужно размышляя, отчего на его лбу вздулись вены.

— Запасной вариант, конечно, выход. Но у нас почти не остается времени на коррекцию. Бельскую необходимо как-то привести в институт, чтобы все выглядело согласно легенде, всучить ей прибор и активировать его.

— Знаете, господин Браун, — вклинился в диалог советник по этике Саммерс, — ваше отношение к людям действительно настораживает. Всучить! Слюнтяйство! Кисейная барышня! Зорин прав, вы обращаетесь с людьми, как с куклами, и я, простите, буду вынужден поднять этот вопрос на ближайшем заседании Совета!

— Если успеете, — буркнул себе под нос Браун.

— Что вы сказали? — переспросил Саммерс. Его бледная прозрачная кожа на лице покрылась розоватыми пятнами.

— Я сказал, если у вас для этого будет возможность и время.

— Как понимать ваши слова? Вы мне угрожаете?

— Не я. Фролов. Своим бездействием.

— Я думаю, ситуация не столь безнадежна, — сказал Зорин. — В конце концов, мы до сих пор существуем, и это подтверждение того, что все пока идет так, как и должно идти. Поэтому я выступаю за второй вариант: оставить все как есть и подождать.

— А вы оптимист, господин Зорин! — усмехнулся глава Совета. — А если все пойдет не так, как должно идти?

— В таком случае нам это будет уже совершенно безразлично. И я, кстати, далеко не оптимист, а реалист. Согласно расчетам аналитиков, этот вариант имеет гораздо больше шансов на положительный исход дела — сорок шесть процентов — в отличие от остальных, чьи цифры колеблются в пределах лишь двадцати.

— Когда же вы успели произвести расчет, смею спросить?

— Расчет был произведен вчера с разрешения советника Вердоне, курирующего аналитиков и присутствующего здесь, несмотря на ваш отказ включить и этот вариант в список возможных.

Браун еще больше нахмурился. Его лохматые брови встопорщились, словно иглы у потревоженного дикобраза, и сошлись на переносице.

— Господин Браун, — добавил Вердони, — мы действовали исключительно в интересах общего дела, важность которого, как вы отметили недавно, выше наших личных недовольств и амбиций.

— И вы туда же Вердони? — хрипло произнес Браун.

— Простите, я не совсем понимаю смысл сказанного вами. Мы в данный момент решаем вопрос первейшей важности — существование нашего мира. Вопрос вашего соответствия занимаемой должности едва ли тянет на десятую и в данный момент не обсуждается.

— Насколько я понимаю, — Браун откинулся на спинку кресла, задрал подбородок и обвел всех презрительным взглядом, — от меня здесь ничего не зависит.

— Вы ошибаетесь, господин Браун. Вы по-прежнему глава Совета, и мы не собираемся действовать в обход законов. Но, если того потребует дело, мы имеем полное право выразить вотум недоверия. Но, я думаю, со мной согласятся все присутствующие здесь члены Совета, до этого не хотелось бы доводить, поскольку это существенно подорвет престиж Совета.

— Господа, давайте оставим взаимные обвинения, успокоимся и все же перейдем к рассмотрению важнейшего вопроса: что нам предпринять? — предложил Саммерс.

Наступила неловкая пауза, которую нарушил Вердони:

— Итак, мы имеем шесть вариантов. Пять из них уже обсуждались нами сегодня и не вызвали у Совета большого энтузиазма. Шестой был только предложен к обсуждению. И тем не менее, из них только два, включая вариант, предложенный господином Зориным, имеют достаточно высокий процент положительного исхода. Я говорю о следующих вариантах: дубль-агент — двадцать восемь процентов и вариант, так сказать, пассивного созерцания — сорок шесть. Предлагаю голосовать по ним, а потом уточним детали.

Зорин, не являясь членом Совета, не голосовал, а лишь наблюдал за голосованием. Напористой решимости не было заметно ни в одном из советников. Никто не был на сто процентов уверен в правильности своего выбора, но второй вариант все же одобрило подавляющее большинство.

Оставалась резолюция главы Совета.

Браун, борясь с собой (и это не укрылось от пытливых взглядов присутствующих), решил не идти на конфронтацию с Советом, и поддержал результат голосования, хотя в корне был несогласен с ним. Поддержал не из боязни потерять кресло главы Совета, а из совершенно логичного вывода, что при данном настрое советников никто все равно не прислушается к его мнению, и жертва будет напрасной.