Глаз тигра. Не буди дьявола

Из-за малой толщины прочность металлической оболочки, само собой, оставляла желать лучшего, и я сразу увидел, что голова уже пострадала.

Обод шейной полости сплющился и потерял форму – вероятно, во время тайного путешествия по индийским джунглям в повозке без рессор или смертельной битвы фрегата с циклоном.

Настало время прикинуть вес. Я постоял у входа в трюм, собираясь с силами, присел и бережно, будто ребенка, обнял тигриную голову. Понемногу распрямил ноги и выяснил – с радостью, но без удивления, – что такая нагрузка мне по плечу.

Само собой, голова оказалась чудовищно тяжелой, и мне понадобилось выбрать подходящее положение и приложить все силы – но я сумел ее поднять. По ощущениям – немногим больше трехсот фунтов, подумал я. Неуклюже развернулся под гнетом мерцающего золота и аккуратно уложил голову тигра на заботливо придвинутый Шерри кокосовый матрас. Выпрямился и, отдыхая, стал массировать те части тела, где острые металлические края впились в кожу, а заодно произвел в уме кое-какие вычисления: триста фунтов эвердьюпойс – то есть шестнадцать унций в фунте – это четыре тысячи восемьсот унций. Полторы сотни за унцию… Итого – чуть меньше миллиона долларов без четверти, и это стоимость одной лишь головы. Есть еще три сегмента, и они, наверное, больше и тяжелее. Плюс стоимость камней. А если принять во внимание историческую и художественную ценность клада, общую сумму – и без того астрономическую – можно смело удвоить или даже утроить.

Закончив с подсчетами – пока что в них не было смысла, – я помог Шерри упаковать голову тигра в матрас и надежно обвязал сверток линем, после чего, встав за таль, опустил груз на батарейную палубу через отверстие сходного трапа.

С немалым трудом мы перетащили сверток к орудийному порту и наконец, пропихнув в узкое отверстие, обернули нейлоновой грузовой сетью и наполнили воздухом поплавки. Чтобы поднять груз на борт, пришлось опять ставить мачту.

Когда сверток оказался в вельботе, я не увидел причин держать команду в неведении и поэтому с максимальным апломбом, доступным человеку под проливным тропическим дождем, развернул матрас и представил тигриную голову насквозь промокшим Анджело и Чабби. Они оказались благодарной публикой. Пришли в такой восторг, что напрочь забыли про дождь: сгрудились вокруг головы, стали рассматривать ее, трогать, издавать восторженные возгласы и заливаться счастливым смехом. В лодке воцарилась запоздалая атмосфера праздничного веселья – та самая, которой я недосчитался, когда мы впервые обнаружили сокровище. Утром я предусмотрительно сунул в рюкзак серебряную походную фляжку, и теперь в руках у нас появились кружки горячего кофе, щедро сдобренного шотландским виски. Мы произносили тосты в честь всех присутствующих, включая золотого тигра, и смеялись под потоками дождя, омывавшего сказочное сокровище у наших ног.

Наконец я сполоснул кружку за бортом, взглянул на часы и решил:

– Нырнем еще разок. Чабби, заводи помпу.

Теперь мы знали, где искать. Разобрав остатки ящика, в котором покоилась голова, я увидел за ними похожий контейнер и протиснул к нему шланг, чтобы расчистить рабочее пространство.

По всей видимости, мои раскопки вывели из равновесия прогнившую груду старинного груза, а всасывающий воду шланг довершил дело: ящики со скрежетом и грохотом обвалились, подняв такие клубы мусора, что помпа вмиг оказалась бесполезна, и мы снова погрузились во тьму.

Я ощупью поискал Шерри, и она, наверное, тоже искала меня, потому что ладони наши встретились, и мы крепко вцепились друг в друга. Шерри пожала мне руку, давая понять, что уцелела после оползня, и я, вооруженный шлангом, приступил к расчистке грязевой завесы.

Через пять минут я увидел во мраке проблеск фонарика, затем силуэт Шерри и смутные очертания обнажившихся ящиков.

Держась рядом, мы проследовали вглубь трюма.

К ящику, над которым я трудился, было не подобраться из-за обвала, но теперь я заметил кое-что другое и тут же узнал этот предмет: несмотря на плачевное состояние, он в точности соответствовал моему вчерашнему описанию казначейского сундука – вплоть до мельчайших подробностей вроде стержня запорного механизма и висячих замков. Сундук проржавел почти насквозь: стоило коснуться его – и вся ладонь моя покрылась красными крупицами оксида железа.

В стенках сейфа имелись тяжелые стальные кольца для переноски, – в прошлом подвижные, теперь они намертво приросли к металлу, но я все равно сумел ухватиться и высвободить сундук из объятий мусора, взбив незначительное облачко грязи. Я поднял ящик без особых усилий – он весил фунтов сто пятьдесят, не больше, и я не сомневался, что основная масса приходится не на содержимое, а на металл конструкции.

После невероятно тяжелой головы в громоздком матрасно-кокосовом облачении нам не составило заметного труда вынести компактный ящик из «Утренней зари», а чтобы поднять его от орудийного порта, потребовался лишь один поплавок.