Глаз тигра. Не буди дьявола

Бывший уже на пороге смерти, Флинн довольно быстро вернулся к нормальной жизни, так быстро, что это не могло не возбудить в душе Розы некоторых подозрений. Однако она отбросила их, поскольку была очень рада тому, что покидать Лалапанци им не пришлось. Вдобавок тут было еще кое-что такое, на что требовалось обратить самое пристальное внимание.

Дело в том, что прошло совсем немного времени после того, как Роза попрощалась с Себастьяном, отправившимся в свой связанный со сбором налога вояж, она вдруг заметила, что некоторые чисто женские функции ее организма взяли и приостановились. Она посоветовалась с нянькой, которая, в свою очередь, проконсультировалась с местным колдуном, а тот, в свою очередь, произвел вскрытие курицы и проконсультировался с ее внутренностями. Полученные результаты носили окончательный характер, и нянька сообщила эту информацию Розе, не раскрывая, впрочем, ее источника, поскольку к любым оккультным наукам Маленькая Долговласка относилась почти с кощунственным недоверием.

И вот теперь счастливая Роза пригласила Себастьяна прогуляться по долине; и когда они добрались до водопада, где вся эта история, собственно, и началась, она встала на цыпочки, обеими руками обвила его за шею и что-то прошептала на ухо. Ей пришлось проделать это еще раз, поскольку она задыхалась от смеха и слова звучали довольно невнятно.

– Ты шутишь! – ахнул Себастьян и тут же густо покраснел.

– Нисколечко, очень мне надо шутить.

– Ничего себе! – присвистнул Себастьян, а потом, поискав в голове выражение повыразительнее, добавил: – Чтоб я сдох!

– Разве ты не рад? – шаловливо надула губки Роза. – Ведь я для тебя старалась.

– Но мы с тобой даже еще не поженились.

– Ну, это все можно легко устроить.

– И как можно скорей, – согласился Себастьян и схватил ее за руку. – Пошли!

– Себастьян, не забывай, в каком я сейчас положении.

– Ну да, ну да, черт возьми, извини.

И он повел ее в Лалапанци, поддерживая за руку на неровной почве с такой осторожностью, словно она была не человек, а контейнер со взрывчаткой, который в любую минуту может взорваться.

– А куда вам торопиться? – весело спросил Флинн за ужином. – У меня для Бэсси сейчас есть работенка. Надо бы смотаться через реку…

– Ничего не получится, – сказала Роза. – Мы отправляемся в Бейру, у нас визит к священнику.

– Да это все на каких-нибудь пару недель. А когда он вернется, мы потолкуем об этом.

– Нет, мы идем в Бейру завтра же.

– Что за дурацкая спешка? – снова спросил Флинн.

– Ты понимаешь, Флинн, дело в том, старина… – Себастьян покраснел как рак и замолчал, ерзая на стуле.

– Дело в том, что у меня будет ребенок, – закончила за него Роза.

– Что-о?! – Флинн с ужасом уставился на дочь.

– Ты же сам говорил, что хочешь увидеть своего внука, – напомнила ему Роза.

– Но я вовсе не думал, что вы немедленно приметесь за работу, – прорычал Флинн и резко обернулся к Себастьяну. – Ну ты и сукин сын, ну ты и мерзавец!

– Отец, перестань, у тебя же сердце! – попыталась удержать его Роза. – И что ты все придираешься к Себастьяну, я ведь тоже в этом участвовала.

– Бесстыдница… совсем обнаглела…

Роза сунула руку за подушку на спинке кресла Флинна, где он прятал бутылку с джином.

– Вот возьми и выпей немножко, тебе надо успокоиться.

На следующее утро они отправились в Бейру. Розу несли в маскале, а Себастьян семенил рядом, озабоченно присматривая за ней, в любую минуту готовый помочь придержать паланкин на переправах или неровных местах, и всякий раз с руганью набрасывался на споткнувшегося носильщика.

Когда они покидали Лалапанци, шествие замыкал сам Флинн О’Флинн, он лежал в маскале, в компании с квадратной бутылкой и что-то сердито и невнятно бормотал про прелюбодеяние и грех.

Но ни Себастьян, ни Роза не обращали на него никакого внимания, а когда вся компания к вечеру остановилась на ночевку, они сели вдвоем с другой от него стороны костра и о чем-то все время весело шептались, секретничали и хихикали. Они говорили так тихо, что, как ни мучился, как ни напрягал свой слух Флинн, подслушать, о чем они говорят, у него никак не получалось. Это приводило его в такую бешеную ярость, что он в конце концов не выдержал и вслух проговорил что-то вроде: «…Душу выбить из наглеца, который за гостеприимство отплатил мне тем, что изнасиловал мою дочь».

На что Роза заметила, что многое дала бы, чтобы еще раз посмотреть, как он попробует это сделать. По ее мнению, это будет интересней любого цирка. Тогда Флинн собрал все свое чувство собственного достоинства, прихватил бутылку с джином и сердито удалился туда, где в шалаше под колючим кустарником Мохаммед уже разложил для него спальное место.

Ночью, уже перед самым рассветом, им вдруг нанес визит старый лев. Он появился из темноты в свете костра внезапно, громко заурчал, как рассерженный кабан, огромная и густая, темная грива его ощетинилась, и с невероятной скоростью зверь бросился прямо к куче завернутых в одеяла и спящих вокруг костра людей.