Глаз тигра. Не буди дьявола

Оба глаза его заплыли, он также ощущал некоторый дискомфорт в районе зада. Тем не менее он снова встал в стойку, левую руку выставив вперед, а правую наискосок держа у груди. Бросив быстрый взгляд через Флинна, он увидел, как по ступеням веранды спускается его невеста. В руке у нее сверкал хлебный нож.

– Роза! – встревоженно воскликнул Себастьян, которому было ясно как божий день, что эта женщина, защищая свою любовь, не остановится ни перед чем, даже перед отцеубийством. – Роза! Зачем тебе этот нож?

– Как зачем? Сейчас проткну его насквозь, и все тут.

– Ты этого не сделаешь! – крикнул Себастьян.

Но вот Флинн отнюдь не придерживался такой убежденности в сдержанности собственной дочери. Он торопливо вскочил на ноги и пулей занял оборонительный рубеж за спиной Себастьяна. И уже оттуда внимательно прислушивался к дискуссии между Себастьяном и Розой. Себастьян целую минуту уговаривал Розу, убеждая ее, что ее помощи не требуется, что он и сам в состоянии держать ситуацию под контролем. Роза наконец – без особой, впрочем, охоты – удалилась на веранду.

– Спасибо тебе, Бэсси, – сказал Флинн и снова пнул его в и без того уже сплошь покрытый синяками зад.

Себастьяну стало очень больно.

Мало кому приходилось наблюдать Себастьяна Олдсмита, когда он теряет самообладание. В последний раз это случилось восемь лет тому назад, когда двое шестиклашек сунули голову Себастьяна в унитаз и спустили бачок. Что произошло потом, никто не видел, но главное, что после этого оба экзекутора попали в больницу.

На этот раз свидетелей было больше. Привлеченная громкими криками и грохотом разбитой посуды, из своих хижин в полном составе повылезала свита Флинна, включая Мохаммеда и его личных аскари, и все они заняли самые удобные места на верху лужайки. Затаив дыхание, они с изумлением наблюдали за происходящим.

С места для избранных зрителей, то есть с веранды, сверкала глазами свирепой львицы Роза. Эта странная женская свирепость порой пробуждается в сердцах даже самых кротких женщин, когда они смотрят, как за них сражается мужчина, – она всячески поддерживала Себастьяна, призывая его не сдерживаться и влепить противнику на всю катушку.

Как и всякий сильный ураган, схватка продолжалась недолго, а когда закончилась, наступила пугающая тишина. Флинн лежал на лужайке, растянувшись во весь рост. Глаза его были закрыты, дышал он едва заметно, лишь что-то тихонько похрапывало у него в гортани, а из ноздрей шла пена красных пузырьков.

Мохаммед и еще пять человек из его команды подняли и понесли хозяина к дому. Он тяжело лежал у них на плечах, большой живот его тихо поднимался и опадал, а на окровавленном лице застыло выражение необыкновенного покоя.

Себастьян остался на лужайке один, лицо его было искажено лютой злостью, тело тряслось, как в лихорадке. Но, глядя, как несут огромное, неподвижное тело Флинна, он вдруг почувствовал, что вся ярость его куда-то испарилась. Сначала на лице появилось выражение озабоченности, а потом и легкого беспокойства.

– Послушай… – прохрипел он ему вслед и двинулся за ними. – Ну зачем ты пинал меня ногами? – Он беспомощно развел руки, потом умоляюще протянул их к Флинну. – Не надо было этого делать.

С веранды спустилась и медленно пошла к нему Роза. Остановилась перед Себастьяном, заглянула ему в лицо. В глазах ее светились восхищение и гордость.

– Ты был великолепен, – прошептала Роза. – Ты дрался как лев. – Она протянула к нему руки, обвила шею. – Я люблю тебя, – сказала она и поцеловала Себастьяна в губы.

Вещей у Себастьяна оказалось совсем немного. Вся его одежда была на нем. Зато у Розы набрались полные сундуки платьев и прочего; и чтобы нести эту поклажу, требовалось не менее дюжины носильщиков, которых собрали на лужайке перед домом.

– Ну что ж, – пробормотал Себастьян, – думаю, пора двигаться.

– Да, – прошептала Роза, глядя на утопающую в зелени усадьбу Лалапанци.

Именно она первая предложила покинуть этот дом; но, когда наступило время уходить, Роза все еще колебалась. Здесь она родилась и выросла. Здесь как бы сплела себе кокон, который укрывал и защищал ее, и теперь, когда пришел час покинуть его, ей стало страшно. Она взяла Себастьяна за руку, словно желая почерпнуть у него сил и мужества.

– А ты не хочешь попрощаться с отцом? – спросил Себастьян, с нежностью и заботой, чувствами для него восхитительными и совершенно новыми, глядя на нее сверху вниз.

Роза секунду стояла в нерешительности и поняла, что не так уж много надо, чтобы поколебать ее решимость. Стоит только Флинну, известному своим искусством льстить и заговаривать зубы, сказать ей хоть несколько ласковых слов, как в груди ее снова затеплится чувство привязанности и любви к отцу, сознание долга перед ним. В данный момент он, наверное, сидит и дуется от злости и обиды на нее.

– Нет, – ответила она.

– Пожалуй, – согласился Себастьян. – Думаю, так будет лучше.

Он с виноватым видом бросил быстрый взгляд на бунгало, где сейчас скрывался Флинн – скорей всего, все еще лежал в постели больной, и за ним ухаживал его верный Мохаммед.