Глаз тигра. Не буди дьявола

Сделав вираж, да Сильва снизился, выровнял траекторию и теперь летел так низко, что колеса аэроплана почти задевали верхушки мангровых деревьев. Они мчались к протоке; и как только под ними мелькнули последние деревья, да Сильва клюнул носом еще ниже, и они оказались всего в нескольких футах от водной поверхности. Это была демонстрация поистине высшего пилотажа, хотя на Себастьяна она не произвела должного впечатления. Он лишь молча проклинал да Сильву, глядя на него вытаращенными от страха глазами.

Доверху нагруженный катер маячил впереди, примерно от них в полумиле. Оставляя за собой на воде широкую полосу ряби, аэроплан несся к нему на уровне всего лишь на несколько футов выше самой высокой точки суденышка.

– Вот зараза! – в отчаянном смятении выругался Себастьян. – Мы же сейчас в него врежемся!

Его мнение, похоже, разделяли и те, кто находился на катере. Страшная машина с ревом мчалась прямо на них, и один за другим люди стали покидать свой корабль. На глазах у Себастьяна двое из сидящих сверху груза древесины сиганули в воду, подняв вокруг себя снопы белых брызг.

В самую последнюю секунду да Сильва что-то сделал, и летательный аппарат взмыл и перескочил через катер. В каких-нибудь пятнадцати футах перед глазами Себастьяна мелькнуло лицо согнувшегося над штурвалом на корме катера германского морского офицера. Аэроплан резко взмыл вверх, сделал вираж и помчался обратно.

Себастьян увидел, что катер лег в дрейф, а его попрыгавшая за борт команда барахталась вокруг. Аэроплан еще раз резко снизился над водой, но да Сильва сбросил газ, и двигатель теперь бормотал вполсилы. Он вывел машину на уровень футов в пятьдесят над протокой, и аэроплан летел уже спокойно, отдаляясь от катера, к северной стороне протоки.

– Что ты делаешь? – одними губами Себастьян обозначил вопрос да Сильве.

Как бы отвечая ему, пилот сделал правой рукой размашистый жест, указывая на берег, густо заросший мангровыми деревьями.

Озадаченный Себастьян всмотрелся в заросли. Что за глупости, подумал он, неужели этот лейтенант считает…

В одном месте берег возвышался горбом, этот горб поднимался где-то футов на сто пятьдесят над уровнем воды. Они подлетели ближе.

Словно охотник, который, преследуя раненого буйвола в редколесье, где столь крупное животное вряд ли может надежно укрыться, вдруг невзначай сталкивается с этим зверем нос к носу, так близко, что отчетливо видит мельчайшие неровности на его острых рогах, видит кровь, капающую из его влажных черных ноздрей, и тусклые блики злости в его свиных глазках, – примерно то же самое пережил и Себастьян, когда перед ним неожиданно, во всей его красе предстал германский крейсер «Блюхер».

Он был так близко, что можно было разглядеть заклепки на его обшивке, швы настила носовой палубы, отдельные нити скрывающей корабль маскировочной сети. Он увидел людей на капитанском мостике, расчеты пушек малого калибра и пулеметов на балкончиках палубных надстроек. Из приземистых башен крупнокалиберных орудий на него смотрели алчные жерла, поворачивающиеся вслед за пролетающим аэропланом. Зловещего серого цвета, крейсер был чудовищно громаден на фоне мангрового леса, словно некий монстр, притаившийся в своем логове. От неожиданности, изумления и страха Себастьян дико закричал, в ту же секунду двигатель аэроплана взвыл на полную силу – да Сильва резко, до самого живота взял на себя рычаг управления, широко открыв дроссельную заслонку.

Аэроплан взмыл вверх, и палуба крейсера взорвалась грохочущим вулканом пламени. Пламя воронкообразными взрывами извергалось из жерл девятидюймовых орудий. Пламенем злобно плевались скорострельные зенитные пушки и пулеметы системы «максим» с надпалубных надстроек.

Воздух вокруг маленького аэроплана кипел, свистел, рвался в клочья и завихрялся мощными воронками, когда пролетали мимо крупные снаряды.

По фюзеляжу что-то ударило, аэроплан крутануло и подбросило вверх, словно легкий горящий листочек над костром в саду. Он накренился, подняв одно крыло и опустив другое, двигатель выл и захлебывался, оснастка от перегрузок стонала и скрипела.

Себастьяна бросило вперед, он стукнулся переносицей в край кабины, из ноздрей сразу хлынули струйки крови и забрызгали куртку.

Машина стояла на хвосте, пропеллер без толку молотил по воздуху, взвывая на повышенных оборотах. Потом аэроплан завалился на одно крыло и стал стремительно падать.

Да Сильва делал все, что мог, и вот наконец мотор прекратил чихать, ожил, аэроплан стал слушаться рычагов управления и восстановил прежнюю скорость. Пышные верхушки мангровых зарослей неслись навстречу, и пилот отчаянно пытался сбросить газ. Машина, в свою очередь, тоже пыталась реагировать на это, под чудовищным давлением воздуха крылья изогнулись, сморщив обтягивающую их ткань. Аэроплан снова дал крен, задевая за верхушки деревьев, и сквозь вой двигателя Себастьян услышал треск скребущих по брюху фюзеляжа веток. И вдруг, как по волшебству, аэроплан оторвался от них, полет его выровнялся, он стал медленно набирать высоту, удаляясь от этих алчных трясин.