Глаза Фемиды

То, что баржа погружается, заметили и на палубе, и приняли, свойственные карателям, меры. Последовала команда облегчить баржу. Люк баржи торопливо отдраили и свежий вечерний воздух хлынул в удушье трюма. «Двадцать человек — наверх», — раздался приказ. Желающих вырваться из душегубки оказалось больше, но выпустили не всех. Я получил удар прикладом в живот и плюхнулся обратно в трюм. Люк снова задраили и оставшиеся внизу примолкли. Слышно было, как на палубе стучат сапоги конвоя, звучат невнятные команды, потом раздалась пулеметная очередь, хлопнуло несколько винтовочных выстрелов, у борта всплеснуло и снова все смолкло. Однако расстрел видимого облегчения барже не принес и через некоторое время люк растворился снова: «Правоверные мусульмане среди вашей сволочи есть? Пришло, время намаза. Выходи на молитву!» Правоверные среди нас нашлись и на последний намаз поднялись все, даже те, кто едва держался. Люк больше задраивать не стали и оставшиеся внизу слышали, как мусульманам снисходительно разрешили помолиться, и тоже расстреляли, как и предыдущих неверующих. Раненых сталкивали в воду, не добивая — жалели патроны. Затем офицер выкрикнул в люк: «Водники среди вас есть?» Не знаю, что меня подтолкнуло, после увиденного, опять наверх сунуться. «Ты кто?» — спросил меня каратель. «Масленщик» — ответил я. «А кочегарить можешь?» — «Конечно!» — отрапортовал я. «Ну повезло тебе, сволочь, пойдешь на «Ласточку» — у них кочегар сбежал». Садясь в лодку, я слышал как сзади стреляют в люк.

Из котельного отделения, не отходя от топки, которую все время надо кормить дровами, не много увидишь. Но я узнал впоследствии, что на крутом повороте за Матушами, когда баржа сильно накренилась на один борт, вода в ее трюме слилась на этот же борт, туда же посыпались заключенные, еще более усугубляя крен. В результате, баржонка перевернулась и затонула вместе с конвоем и живыми арестантами. На том месте сейчас погибшим памятник поставили, а рядом — загон для скота, как будто ему другого места не нашлось. Сбылось проклятие Гермогеново: в том же месте, где его погрузили в воды, стократно отмстилась и его, и муллы погибель. И скоты нагадили на память их мучителей».