Глаза Гейзенберга

Ракурс пановида слегка сдвинулся, так что в центре оказался окружной прокурор. Парет встал и, опираясь на трость, проковылял к Терлоу. Его тонкие губы были сложены в чинную гримасу, но из глаз сочилась ненависть.

– Мистер Терлоу, – сказал он, намеренно избегая слова «доктор». – Верно ли я понял, что, по-вашему, в ночь, когда подсудимый убил свою жену, он был не в состоянии отличить дурное от хорошего?

Терлоу снял очки. Без них его серые глаза казались беззащитными. Он протер стекла, вернул очки на место и опустил руки на колени.

– Да, сэр.

– И вы пользовались в общем теми же тестами, что и доктор Вейли и другие согласные с ним эксперты?

– Да, практически теми же: чернильные пятна, сортировка шерсти и тому подобное.

Парет сверился со своими записями.

– Вы слышали, как доктор Вейли засвидетельствовал, что во время совершения преступления с юридической и медицинской точек зрения подсудимый был совершенно здоров.

– Я слышал его показания, сэр.

– А вам известно, что доктор Вейли раньше работал психиатром при полиции Лос-Анджелеса и принимал участие в Нюрнбергском процессе в составе Армейского медкорпуса?

– Я в курсе профессиональных заслуг доктора Вейли.

Голос Терлоу звучал так одиноко и незащищенно, что на мгновение Келексел невольно проникся к аборигену симпатией.

– Видишь, что они с ним делают? – спросила Рут.

– Какое это имеет значение? – отозвался Келексел и в тот же миг понял, как много значит судьба Терлоу. Этот врачеватель знал, что обречен, однако не отступался от своих принципов. В помешательстве Мерфи сомневаться не приходилось – Фраффин позаботился о нем ради своей цели.

«И этой целью был я», – подумал Келексел.

– То есть вы слышали, – продолжил Парет, – что медицинское свидетельство этого эксперта исключает любую возможность органического повреждения мозга? Вы слышали, как компетентные медики засвидетельствовали отсутствие у подсудимого, теперь или в прошлом, маниакальных наклонностей или каких-либо иных признаков того, что подходит под юридическое определение невменяемости?

– Да, сэр.

– Как же вы объясните тот факт, что сами пришли к выводу, противоречащему мнениям высококвалифицированных специалистов?

Терлоу уперся обеими ногами в пол, вцепился руками в подлокотники стула и качнулся вперед.

– Очень просто, сэр, – сказал он. – В психологии и психиатрии компетентность обычно оценивается по результатам. В данном случае я отстаиваю свое мнение на том основании, что предсказал это преступление.

Лицо прокурора потемнело.

Келексел услышал шепот Рут:

– Анди, ох Анди… О, Анди…

От ее шепота в груди больно защемило, и он прошипел:

– Замолчи!

Парет вновь сверился с записями и спросил:

– Вы психолог, а не психиатр, верно?

– Я клинический психолог.

– А в чем заключается разница между психологом и психиатром?

– Психолог – это специалист в области поведения людей, не имеющий медицинской квалификации. И…

– И вы не согласны с теми, кто эту квалификацию имеет?

– Как я уже сказал…

– Ну да, ваше так называемое предсказание. Я ознакомился с отчетом, мистер Терлоу, и хочу спросить вас вот о чем: правда ли, что ваше заключение сформулировано в таких терминах, которые можно истолковать по-разному, другими словами, что оно неоднозначно?

– Неоднозначным оно может показаться лишь тому, кто не знаком с термином «психотический срыв».

– Ну и что же такое психотический срыв?

– Крайне опасный отрыв от реальности, приводящий к актам насилия, подобный тому, о котором мы говорим.

– Но если бы подсудимый оправился от предполагаемой вами болезни и не совершил никакого преступления, могло бы ваше заключение быть истолковано как предсказание и такого развития событий?

– Только при условии внятного объяснения причин выздоровления.

– Тогда позвольте вас спросить: может ли насилие быть вызвано иными причинами, нежели психоз?

– Разумеется, но…

– Верно ли, что термин «психоз» не имеет четкого определения?

– Да, мнения на этот счет расходятся.

– Расходятся так же, как услышанные здесь свидетельства?

– Да.

– То есть у любого акта насилия может быть иная причина, чем психоз?

– Конечно, – Терлоу покачал головой. – Но при бредовом расстройстве…

– Бредовом? – зацепился за слово Парет. – Что такое бред, мистер Терлоу?

– Это своего рода внутренняя неспособность адекватно воспринимать реальность.

– Реальность, – повторил прокурор. И еще раз: – Реальность. Скажите, мистер Терлоу, вы верите обвинениям подсудимого в адрес его жены?

– Нет!

– Но окажись обвинения правдой, вы бы изменили свое мнение по поводу «бредового расстройства»?

– Мое мнение основано на…

– Да или нет, мистер Терлоу? Отвечайте на вопрос!

– Я и отвечаю! – Доктор откинулся назад, сделал глубокий вздох. – Вы пытаетесь запятнать репутацию беззащитной…

– Мистер Терлоу! Мои вопросы служат для выяснения обоснованности обвинений в адрес подсудимого, насколько позволяют факты. Я согласен, что ничего нельзя доказать или опровергнуть посмертно, но так ли уж они неоправданны?

Терлоу с усилием сглотнул.

– Разве они оправдывают убийство, сэр?

Лицо прокурора потемнело. Он заговорил глухим, зловещим голосом: