Глаза Гейзенберга

– Человечество в совокупности представляет собой огромную пси-силу, мощную энергетическую систему. Неважно, если термины меняются, поскольку наблюдаемый факт остается фактом. Иногда мы называем эту силу религией. Иногда выделяем в ней независимый центр деятельности и называем его Богом.

– Пси-центр! – вырвалось у Орна. – Эмолирдо намекал, что я, возможно… в общем, он сказал, я…

– Бог? – спросил аббод.

Орн заметил, что лежащие на одеяле руки старика дрожат, будто листья на ветру. Давящее предчувствие угрозы исчезло, но потоки энергии, которые по-прежнему бушевали внутри, тоже не приносили никакого удовольствия.

– Так он сказал, – кивнул Орн.

– Мы выяснили, что бога, которому недостает дисциплины, в наших измерениях постигнет такая же судьба, как и простейшего из людей в тех же обстоятельствах. Печально, что человечество от века так сильно тянет к абсолютам – даже в вопросе богов.

Орн вспомнил, как поднимался с Бакришем на холм, вспомнил, как обрушилась на него пси-сила, порожденная единым организмом человеческой толпы.

– Ты с некоторым пренебрежением относишься к вечности и абсолютам. Давай вместо этого обратимся к конечному существованию. Рассмотрим конечную систему, в которой некое существо – даже и бог – может исчерпать все области знания и фактически познать все.

Орн представил себе образ, нарисованный словами аббода.

– Это было бы хуже смерти! – вырвалось у него.

– Подобное существо ждала бы неописуемая, смертельная скука, – согласился аббод. – Будущее бесконечно повторялось бы, снова и снова проигрывая старые записи. Скука, как ты заметил, более страшная, чем вымирание.

– Но скука подобна стазису, – сказал Орн. – Значит, однажды она прервалась бы и перешла в хаос.

– А где мы, бедные конечные создания, ведем свое существование? – спросил аббод.

– В окружении хаоса, – ответил Орн.

– Погрузившись в него, – сказал аббод. Его морщинистые веки дрожали. – Мы живем в бесконечной системе, где может произойти все, что угодно, в мире постоянных перемен. Наш единственный абсолют гласит: «Все меняется».

– Если может произойти, что угодно, – сказал Орн, – значит, ваше гипотетическое существо может погибнуть. Даже если это бог?

– Немалая цена за то, чтобы сбежать от скуки, а? – спросил аббод.

– Все не может быть так просто, – возразил Орн.

– И все наверняка не так просто, – согласился аббод. – Внутри нас существует еще одно сознание, отрицающее гибель. В разные времена его называли по-разному – коллективное бессознательное, параматман, ургрунд, сантана дхарма, сверхразум, обер паллиат. И еще множеством имен.

– Опять слова, – запротестовал Орн. – То, что для чего-то есть название, не значит, что сама эта вещь существует.

– Хорошо, – сказал аббод. – Ты не путаешь ясные доводы с верными доводами. Ты эмпирик. Тебе приходилось когда-нибудь слышать предание о Фоме Неверующем?

– Нет.

– Ах, – сказал аббод, – выходит, смертному есть чему научить бога. Фома – один из моих любимых персонажей. Он отказался принимать критически важные факты на веру.

– Судя по всему, он человек мудрый.

– Мне всегда так казалось, – согласился аббод. – Он задавал вопросы, но копнул недостаточно глубоко. Фома не пытался узнать, кому поклоняются боги.

Орн почувствовал, как все его существо перевернулось внутри – одним медленным оборотом. Словно кусочки головоломки, встали на свои места силовые потоки, концепции, порядок, хаос, новые связи. Ярко вспыхнуло осознание, ослепительный свет, который озарил для него вечность.

Когда ощущение миновало, он сказал:

– Вы не научили Махмуда.

– Не научили, – посетовал аббод тихим, печальным голосом. – Махмуд сбежал от нас. Мы умеем создавать богов… пророков, но наши с ними отношения не всегда бывают здоровыми. Когда они остерегают нас от дегенерации и упадка, порой мы их не слушаем. Когда указывают путь прочь из мрака, на глаза нам падает пелена. Результат всегда один.

Орн заговорил, слыша, как его собственный голос разносится по комнате аббода пугающим эхом:

– И даже когда вы следуете по этому пути, то достигаете лишь временного порядка. Вы карабкаетесь к власти и, сорвавшись, рассыпаетесь осколками обстоятельств.

В глубине блестящих глаз аббода загорелся внутренний свет.

– Я молюсь тебе, Орн. Помнишь ли ты, скольких беспомощных невинных жертв пытали и калечили во имя религии на протяжении нашей кровавой истории?

– Число не имеет значения, – сказал Орн.

– Почему религии вырождаются в дикость? – спросил аббод.

– Вы знаете, что случилось со мной этой ночью? – спросил Орн.

– Мне доложили через несколько минут после твоего побега, – сказал аббод. – Молю тебя, не гневайся. Помни, это я призвал тебя.

Орн уставился на аббода, видя перед собой не плоть, а сконцентрированные в ней силы, словно струящиеся сквозь прореху в черном занавесе.

– Вы хотели, чтобы я испытал и познал взрывную энергию, скрытую в религии. Воистину, смертному есть чему научить бога. – Он поколебался. – Или пророка. Вы мне нравитесь, аббод Халмирах.

Из глаз аббода полились слезы.

– Кто ты, Орн – бог или пророк? – спросил он.