Глаза Гейзенберга

– Конечно, мнение известно, – проворчал Поттер. – Макс ничего не понял. Они говорят, что, вмешиваясь в геном, мы правим саму природу, а ее нельзя свести к одной лишь механике и, следовательно, сделать стационарной. Движение не остановить, понимаешь? Феномен широкой системы – энергия в ней всегда стремится к уровню, на котором…

– Широкой системы? – повторил Свенгаард.

Поттер посмотрел на нахмурившегося коллегу. Все же люди, тесно сотрудничающие с Центром, и те, кому удается прикоснуться к миру оптиматов лишь через сарафанное радио и посредников, мыслят по-разному – вот что ему подумалось. «Мы так отличаемся, – рассуждал он про себя. – Так же, как и оптиматы – от нас, а Свен – от стерри и селекционеров. Между нами пропасть… и ни у кого из нас нет прошлого. Только у оптиматов оно есть. Но оно у них глубоко личное, эгоистичное… и древнее».

– Ну да. Широкая система. И на микрокосмическом, и на макрокосмическом уровне, как они говорят, всюду – система и порядок. Идея материи иллюзорна. Всё суть столкновения энергий; некоторые кажутся масштабными, стремительными и впечатляют… другие – незаметные, плавные, медленные. Но и это все относительно. Характеристики энергии изменчивы. Все зависит от точки обзора – смени ее, и правила, по которым существует энергия, тоже изменятся. Количество этих правил бесконечно, для каждого случая свои, в зависимости от точки зрения и исходных данных. В широкой системе случай с эмбрионом Дюрантов – едва заметное колебание, сравнимое с узлом стоячей волны[8]. Вот такое их мнение.

Свенгаард выплыл из-за стола и благоговейно замер. Ему казалось, что он прикоснулся к высшему знанию – знанию, которое охватывало любые вопросы, которые он мог бы задать о вселенной.

«Вот что значит работать в Центре», – подумал он.

– Смелые выводы, согласись, – сказал Поттер и тоже встал. – В самом деле великая мысль! – Он усмехнулся. – Был один такой малый, Дени Дидро – вот он-то ее и высказал. В 1750-м году, где-то так. А теперь они нас кормят ею с ложечки. Мудро!

– Возможно, Дидро был одним из них? – рискнул предположить Свенгаард.

Поттер вздохнул, подумав: «Каким невеждой можно сделать человека, посадив на диету из модифицированной истории». И следом: «Интересно, а на какой диете при этом держат меня?»

– Дидро был одним из нас, – пробормотал он.

Свенгаард уставился на него, точно на какого-нибудь еретика.

– Так вот, – подвел черту Поттер, – природа не любит чужого вмешательства.

Вдруг из-под стола доктора послышалась мелодичная трель.

– Охрана? – спросил Поттер.

– Сигнал. – Свенгаард кивнул. – Готовы взять дело под контроль.

– Лихие ребята из службы безопасности Центра! Пунктуальны, как всегда. Док, вот увидишь – они не снизойдут до отчета ни перед тобой, ни передо мной. Они и за нами, если что, точно так же следят.

– Мне скрывать нечего, – сухо заметил доктор.

– Ну, разумеется. – Поттер обошел стол и приобнял коллегу за плечи. – Идем. Время примерить личину Архея[9]. Мы собираемся придать форму и структуру живому существу – разве ж мы не боги?

Свенгаард все еще пребывал в замешательстве.

– А что же будет с Дюрантами? – робко спросил он.

– С Дюрантами все будет в порядке, если сами не напросятся на неприятности. Они даже не узнают, что за ними наблюдают. Но парни из Центра будут в курсе всего, что творится в смотровом зале – даже отрыжку, и ту подвергнут детальному анализу. Ну, пошли!

Но Свенгаард все оттягивал момент.

– Доктор Поттер, – спросил он, – каким образом, по вашему мнению, аргининовая цепь оказалась включена в морулу Дюрантов?

– Мое мнение гораздо ближе к твоему, чем ты думаешь, – сказал Поттер. – Мы боремся… с нестабильностью. И ради этого нарушили биологическую стабильность посредством лже-изомеров, корректировки ферментов и мезонного облучения; ослабили химическую стабильность молекул зародышевой плазмы. Ты же врач. Взгляни на таблицу ферментов, которые мы должны использовать, – насколько серьезные корректировки необходимы, чтобы ребенок просто остался в живых. А ведь так было далеко не всегда. Что бы ни вызвало нетипичную стабильность морулы Дюрантов – этот фактор все еще действует, и нам придется с ним побороться. Вот что я думаю.

Глава 3

Медсестры лаборатории разместили чан под консолью для ферментов, установили пробирки и подключили анализатор к компьютеру. Они работали тихо и слаженно, пока Поттер и Свенгаард изучали показания датчиков. Медсестра-информатик расставила накопители, проверила платы, и те ответили жужжанием и щелчками.

Поттер тревожился, как и всегда перед операцией. Он знал: в скором времени тревога уступит место уверенности и собранности, но сейчас нервничал. Он взглянул на датчики резервуара. Показатель цикла Кребса остался на уровне 86,9: более чем на шестьдесят пунктов выше смертельного. Подоспевшая медсестра проверила его респиратор. Поттер заговорил, проверяя микрофон:

– Барашка Мэри завела – красив, рогат, румян, ошибка вкралась в генотип – генетик был баран…