Глаза Гейзенберга

«Вот оно». – Он заметил активную клетку внутри морулы. Стазис на этом участке был неполным – в клетке происходила интенсивная химическая активность. Поттер, настроив фокус, тут же распознал две пары оснований, связанные со сложной спиралью сахарофосфата. Терзавшая его вначале тревога исчезла, ее сменила привычная уверенность наряду с хорошо знакомым ощущением, будто морула – это океан, в котором он плавает, будто внутренности клетки – его, доктора Поттера, естественная среда обитания.

– Две микродозы тиола, – велел он.

– Тиол, две микродозы, – эхом повторил Свенгаард. – С АТФ пока повременим.

– Теперь, – сказал Поттер, снисходя до объяснений, – я собираюсь подавить реакцию обмена в митохондриальной системе. Давайте олигомицин и азид.

Доктор Свенгаард продемонстрировал профессионализм, подчинившись Поттеру без малейших колебаний. Единственным признаком того, что он все-таки осознает опасность этой процедуры, стал вопрос:

– Мне держать наготове разобщающий белок[10]?

– Да, пусть это будет термогенин[11], – ответил Поттер.

– Показатель цикла Кребса снижается, – сообщила ассистирующая сестра. – Сейчас он на отметке восемьдесят девять целых четыре десятых.

– Это реакция на вторжение. Вводите шесть десятых микродозы азида.

Свенгаард нажал на клавишу.

– Добавьте также четыре десятых микродозы олигомицина, – продолжал Поттер.

– Четыре десятых олигомицина, – отозвался Свенгаард.

Теперь доктору казалось, что живы в нем одни лишь глаза у микроскопа да пальцы, лежащие на микроманипуляторах. Само его существо сейчас как бы слилось с морулой, переместилось внутрь нее.

Глаза сообщили, что периферический митоз прекратился, – все шло, как и задумывалось.

– Думаю, мы на правильном пути, – сказал Поттер. Он зафиксировал микроскоп в наиболее удобной позиции, поместил в фокус спирали ДНК, ища гидроксильный дисбаланс – тот мог бы привести к развитию у ребенка дефекта сердечного клапана. Контрольный участок определен – теперь он художник, искусный резчик. И он приступил к переформированию хрупких химических настроек внутренних структур.

– Приготовьтесь к резке, – объявил он.

Свенгаард включил мезонный генератор.

– Активирован, – подтвердил он.

– Цикл Кребса – семьдесят один, – подала голос медсестра у компьютера.

– Первый разрез, – сказал Поттер и пустил единичный, точечный разряд. За этим последовал хаос. Гидроксильный придаток исчез. Нуклеотиды стали реформироваться.

– Гемопротеин Р450, – продолжил Поттер. – Будьте готовы дезактивировать его через НАДВ. – Он выжидал, изучая образующиеся на его глазах глобулярные белки, наблюдая за биологически активными молекулами. Сейчас! Инстинкт и опыт объединились, чтобы подсказать нужный момент. – Две с половиной микродозы P450, – приказал он.

Бушующий в сердце клетки хаос поглотил группу полипептидных цепей.

– Дезактивируйте, – сказал Поттер.

Свенгаард коснулся клавиши НАДВ. Он не мог видеть то же, что и Поттер, но налобная линза хирурга транслировала на монитор слегка искаженную картинку поля прицела – изображение вкупе с инструкциями давали понять, что в моруле медленно происходили изменения.

– Цикл Кребса – пятьдесят восемь, – сказала медсестра за компьютером.

– Второй разрез, – скомандовал Поттер.

– Готов, – сказал Свенгаард.

Поттер отыскал изовальтин, ответственный за скрытую микседему.

– Выведите мне модель структуры, – сказал он. – C₈H₁₅NO₄S.

Компьютерный терминал нервно шумел, выдавая данные. Вскоре трехмерная эталонная модель изовальтина появилась во всплывающем окне фокуса микроскопа, в правом верхнем углу. Поттер внимательно изучил ее и велел убрать с экрана. Модель исчезла.

– Цикл Кребса – сорок семь, – сообщила ему медсестра.

Поттер нервно и протяжно вздохнул.

Еще двадцать семь пунктов, и эмбрион Дюрантов ждет смерть.

Он сглотнул и выпустил пучок мезонов.

Изовальтин испарился.

– Готов циклосерин, – сообщил Свенгаард.

«Ах, старый добрый Свен, – подумал Поттер. – Вот уж кому не нужно каждый раз объяснять, чего от него ждут».

– Модель структуры. C₃H₆N₂O_2.

_– Модель готова.

Перед глазами Поттера вновь появилось всплывающее окно.

– Проверено. Восемь десятых микродозы.

Пока Свенгаард вводил циклосерин, Поттер наблюдал взаимодействие функцональных ферментных групп. Аминогруппа демонстрировала хорошую афинность[12]. Транспортная РНК[13] вписалась в него, будто влитая.

– Цикл Кребса – тридцать восемь целых шесть десятых, – сообщила сестра-информатик.

«Придется рискнуть, – подумал Поттер. – Но дальнейших изменений этот эмбрион не переживет».

– Уменьшите стазис наполовину, – приказал он. – Повысьте подачу АТФ. Десять микродоз пировиноградной кислоты.

– Понижаем стазис, – откликнулся Свенгаард, думая: «Мы ходим по краю». Он настроил подачу соединений.

– Озвучивайте мне изменения показателя цикла Кребса через каждые полпункта, – распорядился Поттер.

– Тридцать пять. Тридцать четыре целых, пять десятых, – начала медсестра. – Тридцать четыре. Тридцать три целых пять десятых. – Она говорила все быстрее, дыхание сбивалось от напряжения. – Тридцать три… тридцать два… тридцать один… тридцать… двадцать девять…