Глаза Гейзенберга

– Если бы там что-то было не в порядке, мне бы сообщили об этом. Так что не морочьте мне голову. Свенгаард – не проблема. Они говорили, что он может выкинуть нечто в этом роде, и велели не обращать внимания. В таких делах они никогда не ошибаются.

– Ну, если вы так уверены…

– Я уверен.

– Скажите, почему мы так оберегаем этот эмбрион?

– Вам, милочка, не следует этого знать. Отправляйтесь на работу, а мне дайте хоть немного поспать.

Медсестра окончила вызов, все еще гадая об источнике услышанного ею шума: как будто кого-то ударили неким предметом.

Оллгуд уставился на пустой экран. «Услыхала шум, значит, – на его лице проступила недовольная гримаса, затем Оллгуд медленно выдохнул. – Чокнутая, чтоб ее!»

Он резко встал от видеофона, вернулся к кровати. Заспанная проститутка лежала в розовом свете ночника, полусонно таращась на него. Почему-то ее взгляд из-под длинных накрашенных ресниц разозлил Макса.

– Катись отсюда к чертовой матери! – взревел он. Она села прямо в кровати, сразу же проснувшись, и уставилась на него.

– Вон, – выплюнул он, указывая на дверь.

Она скатилась с кровати, схватила одежду и выбежала за дверь, мелькнув голым телом. Только после того, как она ушла, Оллгуд понял, кого она напоминала ему. Калапину, чертову Калапину! Удивительно – киборги заверяли его в том, что вживленные девайсы помогут ему контролировать эмоции, да так, что получится врать на голубом глазу хоть самим оптиматам. А сейчас – ни с того, ни с сего срыв… это испугало его. Оллгуд уставился на один из своих шлепанцев на сером ковре, второй куда-то подевался. Пнув тапок, он стал нервно расхаживать по комнате взад-вперед.

Что-то было не так – чутье подсказывало. Макс прожил четыреста прекрасных лет, и почти все они были отданы службе оптиматам – так что он мог сказать, когда дела идут хорошо, а когда хуже некуда. Иначе он бы попросту не выжил.

И сейчас дела были плохи.

Неужто киборги обманули? Использовали в своих целях?

Он споткнулся о тапок, но даже не заметил этого.

Услыхала шум.

Буркнув под нос пару ругательств, по закрытой связи вызвал дежурного агента. Лицо человека на экране было как у младенца – пухлые губы, большие вопрошающие глаза.

– Идите в комнату для эмбрионов и проверьте все, – сказал Оллгуд. – Все, вплоть до последней пылинки. Ищите признаки нападения, драки… что-то в этом роде.

– Но если нас кто-нибудь увидит…

– К черту всех! Выполнять!

– Есть, сэр. – Агент отключился.

Сон как рукой сняло. Оллгуд сбросил халат, быстро принял душ и начал одеваться.

Что-то здесь не так. Он чувствовал это. Перед уходом сделал еще один звонок и распорядился доставить Свенгаарда на допрос.

Глава 10

К восьми утра безликая масса людей и машин заполнила тротуары и дороги северного промышленного района Ситака. Пешеходы и автомобилисты слились в одну безликую толпу, спешившую по своим однообразным делам. Метеорологическая служба утвердила прогноз погоды – комфортные семьдесят восемь градусов по Фаренгейту, безоблачно. Еще час, и начнется новый рабочий день – толпа схлынет, освободит улицы от своего беспорядочного движения. Доктор Поттер часто видел город в это время, но никогда прежде не погружался в рой торопившихся сменщиков.

Он понимал, что сообщество родительского подполья выбрало этот час не просто так: нет лучше времени, чтобы смешаться с толпой. Он и его проводник были сейчас такими же безликими прохожими. Их невозможно заметить. Однако новая обстановка будоражила его интерес.

Толкнув Поттера, мимо протопала крупная женщина стерри. На ней была форма в зеленую и белую полоску, по которой он определил, что она работает оператором пресса в комплексе тяжелой промышленности. Кремовая кожа и тяжелые черты лица сообщили Поттеру ее генотип: B2022419G8. В золотом кольце на правом ухе болталась куколка – амулет плодородия.

Провожатый повел доктора вниз по уличной лестнице, затем завернул в боковую улочку. Для Поттера этот мужчина был загадкой; он даже не смог определить генетический тип. Он был одет в простой коричневый костюм и пальто, и выглядел вполне нормально, за исключением его кожи: бледной, болезненной. Глубоко посаженные глаза блестели почти как линзы. Шляпа скрывала его волосы; торчала только пара коричневатых пучков, которые производили впечатление не вполне настоящих, прикосновение его рук было холодным неприятным.

Дорога вывела их на узкую, похожую на каньон улицу, зажатую двумя высотками без окон. Здесь толпа поредела. Уличная пыль клубами вздымалась ввысь, делая неразличимыми очертания мостов вдалеке. Но откуда здесь взяться пыли, задумался Поттер. Разве что некто, отвечавший за погоду, поддался страсти к натурализму.

Мимо них прошел массивный мужчина, и Поттера поразили его руки: очень толстые запястья, вывернутые суставы пальцев, огромные мозоли в форме полумесяцев. Поттер не мог себе представить, какого рода работа могла привести к таким деформациям.