Глаза Гейзенберга

Оллгуд, следя с экрана, чувствовал себя всецело зачарованным. Острое ощущение в груди мешало ему глубоко дышать, но он не замечал этого. Оптиматы интересовались чьей-то смертью и уличным насилием! После игры в эвфемизмы длиною в жизнь, Максу даже мысль о подобном казалась невозможной. И вот – все вмиг переменилось. И это сверхдолгожители, не способные совершить неправильный поступок! Интересно, что у них сейчас в головах?

Шрайль, обычно молчаливый и наблюдательный, взглянул на Оллгуда и сказал:

– Кто от нас ускользнул, Макс?

Оллгуд потерял дар речи.

– Дюранты пропали, – перечислял Шрайль, – Свенгаарда так и не нашли. Кто-то еще?

– Нет, больше никто, Шрайль. Никто.

– Мы хотим, чтобы всех беглецов нашли и доставили сюда.

– Конечно, Шрайль.

– Живыми, – добавила Калапина.

– Живыми, Калапина, – бледным эхом откликнулся Оллгуд.

– Если это, конечно, возможно, – бросил Шрайль, и Макс кивнул:

– Приложим все силы, Шрайль.

– Возвращайся к своей работе.

Окно видеосвязи погасло.

Шрайль начал перебирать кнопки на панели управления в подлокотнике трона.

– Что ты делаешь? – спросил его Норс, с неудовольствием отметив раздражение в собственном голосе.

– Удаляю программы цензуры, которые исключали детальную информацию о насилии, – объяснил Шрайль. – Настало время посмотреть, что на самом деле представляют земли, которыми мы правим.

Норс вздохнул.

– Если ты считаешь это необходимым.

– Я не считаю. Я знаю, что это необходимо.

– Очень интересно, – пробормотала Калапина. Норс посмотрел на нее.

– Что тебе кажется интересным в этой мерзости?

– То, что меня это приводит в восторг, – ответила она. – Вот что самое интересное.

Норс повернул трон спиной к ней, затем посмотрел на Шрайля и отчетливо увидел дефект у него на лице – пятно возле носа.

Глава 12

Для Свенгаарда, выросшего в упорядоченном мире оптиматов, сама мысль о том, что они могут ошибаться, была еретической, и он старательно гнал ее от себя. Ошибаться могут лишь смертные, низший класс. Но только не оптиматы. Этого просто не может быть.

Напротив Свена, в первых лучах рассвета, падавших сквозь узкие щели в куполе потолка, сидел хирург. Свенгаард узнал его – Тур Иган, один из лучших генных инженеров Центра, которому доверяли самые сложные случаи, требующие особого подхода.

Комната, которую они занимали, представляла собой небольшое пространство меж стен воздуховода в подвале каскадного жилого комплекса. Свенгаард сидел в довольно удобном кресле, но его руки и ноги были связаны. Множество людей протискивалось мимо небольшого столика, за которым сидел Иган. Все присутствующие несли странные на вид посылки и по большей части игнорировали как доктора, так и его спутника.

Свенгаард изучал темные, напряженные черты Игана. Морщины на лице мужчины выдавали начало ферментативного дисбаланса. Иган начинал стареть. Но глаза его все еще были голубого цвета летнего неба – молоды, как и прежде.

– Ты должен выбрать чью-то сторону, – произнес он.

Свенгаард на секунду отвлекся. Мимо, будто в фантасмагорическом сне, неспешно прошел мужчина с позолоченным стальным шаром в руках. Из его нагрудного кармана свисала короткая серебряная цепочка, на которой качался амулет плодородия в форме фаллоса.

– Ответь мне, – настойчиво отчеканил Иган.

Люди продолжали проходить через тесную комнатку. Тот факт, что все они были в одинаковой форме, действовал Свенгаарду на нервы. Кто они? Из общества подпольных родителей – это очевидно. Но кто?..

Идущая мимо женщина задела доктора. Свенгаард изучил ослепительную улыбку на ее черном лице. Генотип Ж^k411118^zЦ – она походила на Поттера как родная сестра, разве что кожа еще более темного оттенка – ошибка в калибровке. На правом запястье у нее красовался браслет из светлых человеческих волос. Свенгаард продолжал смотреть на варварское украшение, пока женщина не скрылась за углом.

– Противостояние перешло в открытую фазу, – сказал Иган. – Можете мне поверить: от принятого сегодня решения во многом зависит ваша жизнь.

«Моя жизнь?» – с недоумением подумал Свенгаард. Он попытался осмыслить свою жизнь, понять, в чем она, собственно, состоит. У него была третья жена или, скорее, подруга, женщина, которой так же, как и ему, каждый раз отвечали отказом на заявки о продолжении рода. Он даже не смог сейчас вспомнить, как она выглядит – ее черты растворились в образах подруг и жен, которых доктор знал ранее.

«Нет, нельзя сказать, что она – моя жизнь. Тогда кто?»

Он устал. Кости ломило от наркотиков, которые похитители ввели ему ночью. Он помнил руки, схватившие его, удушье, последний взгляд в стену, в которой внезапно оказался дверной проем, и свет. Он помнил, как очнулся здесь. И вот он сидит напротив Игана.

– Я ничего не скрываю, – продолжил Иган. – Я рассказал все. Поттеру едва удалось спасти свою жизнь. Уже выписан ордер на его арест. Медсестра, которая ассистировала вам за компьютером, мертва. Многие погибли. И погибнет еще больше людей. Потому что они должны быть уверены, понимаете? Они не могут положиться на волю случая.