Глаза ворона

  Прошло уже два месяца с того дня, но я помню его, как будто это было вчера. Большие Игры в честь помолвки моей сестры Сеншук с новым диктатором Гор-над-Чета с утра не задались. Удушающая жара чувствовалась даже под пурпуным тентом, укрывавшим ложу амира от солнечных лучей. Опахала рабов гоняли горячий воздух и мух, не принося прохлады. Праздничные штандарты в отсутствие ветра свисали с флагштоков безжизенными тряпками. На лбу и груди в низком вырезе моего платья выступал пот. Замотанная в белое покрывало рабыня удаляла его освежающими ароматическими салфетками, но мелкие капельки тут же появлялись снова. Отцу приходилось еще хуже - ему было особенно трудно дышать в такой духоте. Только мой брат Омеркан, казалось, еще сохранял свежесть, налегая на фруктовый лед и прохладительные напитки.

  Признаться, я впервые завидовала сестре - как не достигшей четырнадцатилетия, ей запрещалось присутствовать на играх. Девчонка могла наслаждаться прохладой дома, в тени плодовых деревьев у журчащего фонтана... если, конечно, эта дикарка по своему обыкновению не сидела в кроне тех самых деревьев, объедаясь незрелыми фигами! Публика на трибунах тем временем разочарованно выла. Внизу, на арене, суматошно метались одетые в черное жрецы. Их лиц не было видно под масками, изображавшими чудовищ девяти преисподних, но я была уверена, что они лоснились от пота, вызванного не только жарой. В ложу, запыхавшись и отбивая поклоны, вбежал верховный жрец Кааш.

  - О, Солнцеподобный! - взвизгнул священнослужитель, бухаясь на колени перед отцом. - Боги отказываются принять жертву! Крокодилы не желают поглощать тело Ягуара!

  Амир долго кашлял в расшитый платок прежде, чем смог, наконец, отдышаться и ответить слабым, хриплым голосом:

  - Пусть твои чиланы заставят тварей жрать!

  - О, Солнцеподобный, они пытаются... - Кааш сглотнул, на морщинистой шее дернулся кадык. Подбородок старика дрожал. - Но звери ленивы от жары, у них нет аппетита...

  Ему не требовалось больше объяснять. Все, включая свистящую с верхних ярусов амфитеатра голытьбу, видели: несмотря на усилия людей в масках, крокодилы оставались равнодушными к кровавым кускам мяса - всему, что осталось от растерзанного жрецами юноши, представлявшего бога-Ягуара. Разомлевшие земноводные напоминали бурые, пупырчатые бревна зачем-то брошенные в зеленоватую воду устроенного посреди арены бассйена.

  - Это плохой знак, - прохрипел отец. Его голос был едва слышен за шумом трибун, но взгляд темных, глубоко утонувших в провалах черепа глаз был, по-прежнему, пронзителен. - Выводите хищиков. Толпа жаждет крови. Пусть чилан, ответственный за крокодилов, поплатится за свою ошибку.

  Каждое слово давалось отцу с трудом, но загипнотизированный змеиным взглядом амира Кааш только мелко кивал:

  - Будет исполнено, о, Солнцеподобный!

  Оранжевая туника едва успела скрыться в проходе, а бассейн с крокодилами по знаку Омеркана уже опускался под арену, приводимый в движение специальными механизмами. На его месте возникла твердь, мгновенно слившаяся в одно с усыпанной мелким белым песком поверхностью. Поднявшуяся снизу платформу украшали столбы, к которым должны были привязать предназначенных на растерзане хищникам преступников. Взревели трубы, застучали барабаны, и надсмотрщики бичами погнали несчастных на смерть. Один из них все еще был облачен в черные ритуальные одежды жрецов.

  Я с трудом подавила зевок и попыталась состредоточиться на происходящем внизу. Но история повторилась - ягуары, львы и даже гайены, собаки пустыни, отказались закусить вопящими от ужаса, связанными жертвами. То ли преступники в этот раз оказались худосочными и неаппетитными, то ли зверей жара допекала не меньше, чем меня. Отец подал знак, и Ксипэ, его любимый раб, бросился исполнять поручение.

  - Мастер Зверей, - выдавил свистящим голосом амир, обращаясь к брату, и коротким движением провел узловатым пальцем по горлу. Омеркан огласил его приказание. Через несколько мгновений на белый песок пролилась первая кровь - Мастер Зверей стал на голову меньше ростом. Трибуны восторженно взревели, а в ложе в сопровождении Ксипэ снова появился верховный жрец. Кааш, дрожа, распростерся у укрытых пледом ног амира. В последнее время отец всегда мерз, даже в эту страшную жару.

  - Вы повелели расстрелять преступников из луков, Солнцеподобный, - проблеял жрец, не смея поднять глаза на отца. На кончике его носа жалко тряслась мутная капля. - Не слишком ли это опрометчиво? Ведь боги уже дали свой знак - очевидно, эта жертва им не угодна...

  Действительно, вялых зверей увели, а на арене уже появилась шеренга лучников, выстраиваясь напротив объятых ужасом, корчащихся на столбах пленников. Это событие публика приветствовала возбужденным воем.

  - Эта жертва угодна мне, - прохрипел отец, отпив немного лимонада из кубка, - И моему народу. Ты слышишь? А богам все равно, что очистит от плоти эти грешные души - зубы хищников, или наконечики стрел! Так что не беспокойся понапрасну, Кааш. Лучше скажи мне, прорицатель, чем грозит нам будущее?