Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира

Как бы то ни было, парень согласился спуститься вниз и присесть на корточки, пока я буду осматривать его зад. Вокруг этой процедуры много споров, права человека и все такое, но как еще это сделать? Опять же, вместо того, чтобы проводить его под конвоем в маленькую комнату, которую мы использовали для обыска с раздеванием, ему позволили спуститься туда самостоятельно. Он действительно сам пришел и постучал в эту чертову дверь. Обычно оставаться наедине с заключенным в подобной ситуации довольно рискованно. Если бы парень захотел, он мог бы заявить, что я пощупал его член или схватил за задницу или что-то в этом роде, и тогда я был бы по уши в дерьме, потому что мое слово против его. Но я знал, что молодая женщина-офицер, которая уже была там, внизу, предпочла бы этого не видеть, поэтому спросил, не хочет ли она подождать снаружи, и она согласилась. Опять же, это кое-что говорило о тех мужчинах средних лет наверху, которые должны бы были вести себя как тюремные офицеры, да ведь?

Но этот зэк знал, что я ничего не найду, – к тому времени передачка уже продвинулась так высоко, что щекотала ему гланды. Поэтому он просто поднял яйца, наклонился и показал свой зад.

– Все в порядке, мистер С.?

Обычно, когда мы знали, что заключенный засунул себе в зад что-то запрещенное, но вынуть это не получалось, его помещали в специальную камеру, где вместо унитаза стоял бак.

Что бы он ни высрал – персонал это найдет. Но в тот день эта камера была уже занята, поэтому он просто вернулся в крыло. Да, все сошло ему с рук. Не только ему, но и его посетителям. Этим как бы поступком он заявил всем, что любой может выйти сухим из воды, передавая ему вещи. Вообще-то ему полагалось бы еще два года тюрьмы, а посетителей нужно было бы арестовывать по обвинению в распространении незаконных товаров. Тюремные офицеры без сильных убеждений – это проблема.

Через пару месяцев там же Ленни кивнул головой в сторону другого парня. Я подошел, и этот бугай поднялся на ноги.

– Он взял передачку, – сказал Ленни, возможно усвоив урок.

– Ладно, – сказал я. – Свидание окончено.

Он сжал кулак.

– Отвали, я не пойду.

– Что у тебя в руке, парень?

– Ничего.

Бам! Я потянулся к нему, и вот мы уже дрались. Он был настоящей скалой, и нам потребовалось добрых тридцать секунд, чтобы повалить его на пол, пока кто-то не нажал сигнал тревоги. У него была посылка – телефон и наркотики, двойное наказание, – и он не успел запихнуть ее в задницу и знал, что если мы доберемся до этой штуки, то, скорее всего, ему выдвинут новые обвинения и продлят срок и его посетителю тоже хана. Поэтому он боролся как сумасшедший, пытаясь засунуть руку в штаны и пропихнуть передачку в жопу. На этот раз, поскольку я был типа главным, Ленни был за моей спиной, не вмешиваясь, хотя в конце концов потребовалось восемь человек, чтобы утихомирить ублюдка.

Видите ли, это всего лишь тюремные офицеры. Не обязательно качки вроде Рэмбо или хотя бы просто подтянутые, обычные ребята, которые делают свою работу, которая иногда им подходит, а иногда – и довольно часто – нет.

В итоге позже выяснилось, что на записи с камер недостаточно доказательств, чтобы быть уверенными, что ему действительно что-то передали. Поэтому не только посетитель избежал судебного преследования, но и заключенного не стали обвинять в получении запрещенных предметов тоже. Нам пришлось довольствоваться тем, чтобы поставить его на учет. Никакого каламбура.

6. Однажды в блоке

В тюрьме всегда шумно – непрерывный фоновый гул. Его можно перекричать, но все равно есть этот низкоуровневый звук болтовни и музыки из камер. Если становилось слишком громко, приходилось говорить заключенным, чтобы болтали потише. Где-то после шести часов вечера эта громкость росла, и во время, выделенное для общения и ужина, могла начинаться настоящая вибрация. Как я уже говорил, в крыле К было 200 заключенных. Это место жужжало, как гигантский улей, и могло жалить, как пчела, если не соблюдать осторожность, что и привело к динамической безопасности[20]. В эти два маленьких слова вложено многое, но в основном речь идет о развитии отношений между персоналом и заключенными, которые строятся на уважении, привычке и здравом смысле.

Динамическая безопасность, на мой взгляд, является одним из важнейших аспектов тюремной жизни, который в последние годы обесценился – с катастрофическими последствиями.