Глазами, полными любви

Мода на пуховые шали в то время существовала почти в каждой деревенской семье. Они отличались симпатичным видом и вдобавок (немаловажный аспект для суровых сибирских зим) потрясающей теплотой. Зимы Наткиного детства шутить не позволяли. Мороз относился к своему делу предельно добросовестно – жарил на всю катушку без каких-либо там оттепелей и прочих глупостей. Если холода ненароком ослабевали, им на смену спешили поразительные по своей силе метели и бураны.

Один из таких чудо-платков согревал сначала бабушку, затем перешел к Зое Максимовне, от нее – к Натке, от нее – к ее дочери Нюте, а та стала укутывать в теплющую пушистую «шкурку» своего малыша во время зимних прогулок. Столько поколений согрели плоды трудолюбивых бабушкиных рук! Хорошо сказал о такой преемственности Арсений Тарковский: «Живите в доме – и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети и жены ваши за одним столом. – А стол один и прадеду и внуку: грядущее свершается сейчас…»

Всё так. Но как же было тошно выбирать грубые колючие чертовы волоски из нежной плоти невесомо-легкого пуха. Особенно по выходным, когда так хотелось побегать с ребятней по улице. Бегать, само собой, бегали, но прежде требовалось выполнить «урок».

Бабуся никакого отлынивания от дела не признавала. «Балуйте ваших детей» было сказано уж точно не про нее. Может быть, поэтому все четверо выращенных бабой Нюрой в одиночку ее «кровиночек» состоялись в профессиях, стали достойными людьми. Выше всех подняться посчастливилось Алексею Михайловичу. Остальные его братья и Наткина тетушка Аля всю жизнь тоже честно зарабатывали свой хлеб. Средний, дядя Нестор, много лет проработал машинистом тепловоза, младший, всеми любимый безотказный дядя Миня, до конца своих дней сидел за рычагами трактора. Тетка Аля с пятнадцати лет встала к прилавку. Золотых гор на торговле она не нажила, но самостоятельно построила крепкий собственный дом, вырастила после развода с мужем-алкашом двух детей, дала им высшее образование.

* * *

В молодом целинном поселке семья прожила неполных четыре года. В 1963-м Натка пошла в четвертый класс, Маринка в первый. Мозгов в ее голову природа вложила, видимо, в большем количестве, чем в голову старшей сестры. Учеба давалась Маринке легко, никаких эксцессов на почве постижения школьных премудростей с ней не случалось.

Перед новогодними праздниками все классы готовились к елке. Вырезали после уроков традиционные снежинки, учили песенки про елочку, зайчиков, белочек и прочих представителей флоры и фауны. Костюмы для школьного карнавала предписывалось иметь всем и каждому, особенно в младших классах (очередные заморочки для родителей).

В семействе директора совхоза накануне утренника тоже ломали голову, кого как обрядить. Номер со снежинками и зайчиками не прокатывал. Во-первых, среди первоклассников этого добра хватало, во-вторых, шитье костюмов приличного вида требовало значительных усилий. Выкрутились за счет фантазии. Маринке отец соорудил из картона огромную конусообразную шляпу типа вьетнамской, раскрасив ее пятнами под мухомор. Надев спортивный костюм, водрузив на голову колпак, расцвеченный белыми горохами по алому фону, ребенок вполне мог сойти за крепенький гриб. Ядовитый, но нарядный.

Натке бабушка накануне сшила нарядное ситцевое платье ромашковой раскраски, поэтому папа предложил ей стать ромашкой. Для этого он также соорудил соответствующую шапочку в виде цветка. Поговорка «дело в шляпе» в данном случае приобрела конкретное значение. Помелькав в своих скромных нарядах в толпе мишек, хрюшек, снежинок и Красных шапочек, получив от Деда Мороза объемистые кульки с подарками, довольные сестры удалились на зимние каникулы.

Наступивший 1964-й год принес новые перемены. Семье опять предстояло менять место жительства. Алексею Михайловичу в очередной раз было предложено возглавить новый совхоз, образованный на сей раз путем слияния нескольких замшелых захудалых деревень. Хотя хозяйство находилось не в степной, а в симпатичной лесной зоне, его руководителю фактически предстояло осваивать очередную целину – жизнь в деревушках, которым предстояло стать отделениями совхоза, едва теплилась.

В январе отец уехал принимать дела, устраиваться на новом месте, а сестры остались на зимовку с мамой и бабушкой. Жизнь шла в своем неспешном темпе, но в начале марта случилось страшное, потрясшее всех обитателей поселка событие. На улице около фонарного столба, буквально в нескольких метрах от дома Черновцов идущие утром на работу сельчане обнаружили труп молодого парня со следами ножевых ранений. Детей близко не подпускали, поэтому лица убитого Натка не видела, но невозможно было не заметить скрючившуюся фигуру в серой телогрейке с подогнутыми ногами. Будто человек замерз и съежился, пытаясь сохранить остатки тепла. Рядом с рукавом на снегу алело пятно крови, неподалеку валялась лохматая шапка. Кто был жертвой преступления, что случилось рядом с их домом накануне, никто из домашних не знал.