Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Что, во-вторых, личность, выросшая на поэмах Низами и Пушкина, знает и чувствует, что женщина может и должна быть не только формально равноправна с мужчиной, но и свободна от рабства традиций и носить то, что красиво, а не то, что предписано той или иной системой религиозных догм или дресс-кодом фирмы. Такой человек будет активно, всем своим талантом любящего человека, художника, поэта убеждать, что хиджаб и паранджа - продукт исторических религиозных традиций, закреплявших порабощение женщины, ее статус собственности мужа, что как элемент культуры они хороши разве что в случае костюмированной стилизации (наподобие русского сарафана, придуманного для вечно беременных крестьянок средневековой Руси). Он выступит против запрета носить хиджаб. Но он будет неустанно объяснять, что любой платок любая женщина может одевать или не одевать в зависимости от своих желаний, но обязательное ношение хиджаба для женщины-мусульманки - это не атрибут «восточной цивилизации» и не альтернатива «западной цивилизации», а символ религиозного и бытового закрепощения, часть реакционной средневековой традиции.

Точно так же он будет бороться с рыночным тоталитаризмом моды (но не с новыми веяниями в искусстве одежды) и формально нонконформистскими уродствами субкультур. Не с «западным стилем», а с бескультурьем, даже антикультурностью, ибо большая часть «дресс-кодов» панков, готов и К° есть такое же свидетельство культурного отчуждения, как и хиджаб.

Другое дело, что эта борьба должна идти не при помощи бюрократических запретов или рыночно-маркетингового манипулирования, а через развитие художественного вкуса, через распространение красоты, через создание пространства, где каждый будет действительно свободно и самостоятельно, включаясь в диалог с мировой историей и культурой костюма, а не под давлением религиозных догм (или рекламы, или стандарта субкультурной среды) выбирать себе стиль одежды.

Он будет последовательно и активно отстаивать свою позицию в вопросах искусства, не запрещая то, что лежит «по ту сторону» красоты, но и не уходя от общественных споров о том, что принадлежит, а что нет, к миру культуры.

Позволим себе в этой связи некоторое отступление.

Искусство - это едва ли не самая тонкая и труднее всего поддающаяся теоретическому рассмотрению сфера творчества. Но не недоступная для научного исследования. Ученый способен превращать образы в категории (Л.А. Булавка), хотя делать это едва ли не сложнее, чем открывать законы мироздания. И в той мере, в какой это возможно, мы можем утверждать, что искусство - это выражение (i) отношения (2) субъекта к (3) реальности. В этом, в частности, его отличие и от науки (которая призвана отражать объективные законы реальности ее в-себе и для-себя-бы-тии) и от не-искусства или, что в данном случае точнее, не-художествен-ного не-творчества.

Претензия ученого и общественного деятеля на то, что он может провести границу между искусством и его не-бытием опять же, мы уверены, будет встречена в штыки большинством наших коллег, особенно -зарубежных постмодернистов.

Однако.

Первый аспект - художественное творчество как отношение - есть по сути не что иное, как перефразировка известного тезиса о небезраз-личии подлинного искусства (искусства как художественного творчества, а не как сферы производства артефактов-симулякров) к злу, безобразию и лжи - с одной стороны, Добру, Красоте и Истине - с другой. Тем самым подлинное искусство художественными методами выражает отношение художника, его приятие и воспевание того, что содействует научному, эстетическому, нравственному обогащению человека, и художественную критику того, что ведет человека в мир мороков, безобразия, аморальности.

Второй аспект - субъектность бытия художника (Л.А. Булавка) -предполагает нечто еще более определенное: наличие некоторой позиции творца произведений искусства, его способность и готовность принять на себя ответственность за то, какой импульс - гуманизма или отчуждения, творчества или равнодушия - несет он зрителю, читателю, слушателю.

Третий аспект - художественное отображение реальности во всем многообразии ее бытия: Природы, Человека, его отношений и деятельности, предметов культуры (в т.ч. материальной). Именно реальности, а не симулякров и превратных форм как псевдореальности. Последнее, правда, позволяет методами искусства показать, что симулякр не есть реальность, есть а-эстетический феномен, несущий по большому счету ложь (простейший пример - слоганы в стиле «Все будет кока-кола!»).