Глория

— Он просто он. Наш папа точно не призрак. И он ведет себя как обычный человек, а не зомби. Даже если бы такие вещи существовали в реальности.

— Тогда, может быть, он на самом деле не умер?

— Поправочка. Мы ходили на его похороны.

Он был прав.

— Почему ты думаешь, что видел именно его? Он преследовал вас? Видел ли ты его с тех пор?

— Нет, больше не видел... но это не значит, что его нет где-то рядом.

Глория задрожала.

— Может быть, он и сюда придет?

— Может быть, Глория. Все может быть.

— И, возможно, нам стоит рассказать Майре и Джанин.

Возникла пауза.

— Валяй, если думаешь, что они тебе поверят. Лично я считаю, что даже тебе не стоило всего этого говорить.

— Я рада, что ты это сделал. Все рассказал.

Ей показалось, что она слышит, как он пожимает плечами по телефону.

— Я бы также не стал говорить Бенджамину. Если только не случится что-то еще необычное.

— Например?

Еще один вздох.

— Я не знаю. Просто озвучиваю свои мысли.

Глория повесила трубку, меньше беспокоясь о Поле и больше — о том, что видел Пол. Потому что, она должна была признать, что неожиданно для самой себя, верила ему. Она не знала, как это возможно и что это значит, но по силе его убеждения она поняла, что Пол искренне считал, что видел их отца, и теперь она тоже так считала.

Означало ли это, что ее отец может навестить ее?

Эта мысль была ужасающей. Ей было восемнадцать, когда он умер от сердечного приступа, и, конечно, она была опечалена, даже травмирована этим событием. Но она не знала его так хорошо, как должна была бы, и хотя он был рядом с ней все ее детство, между ними всегда была дистанция. Ее отец был закрытым человеком, и уж точно не теплым и ласковым, и всем им было ясно, что Пол был его любимым ребенком. Он всегда казался слегка озадаченным своими девочками, а они, в свою очередь, тяготели к матери. Поэтому в перспективе увидеть его снова не было ни предвкушения, ни волнения, только холодный узел страха в животе. Она не знала своего отца как человека, и она определенно не знала и не хотела встретиться с тем, кем он был сейчас.

Глория подошла к окну, отодвинула занавески и выглянула наружу, все время думая о том, насколько это не в ее духе. Как и все члены ее семьи, она не была религиозной и не верила в сверхъестественное или паранормальное. Она даже не интересовалась этой темой; насколько ей было известно, канал "Трэвел плюс" стал непригодным для просмотра с тех пор, как с путешествий и кулинарных передач перешли на программы об охоте за привидениями. И все же она была здесь, проверяя их передний двор, чтобы убедиться, что ее мертвый отец не затаился где-то там, пытаясь шпионить за ней из-за кустов.

— Что ты делаешь?

Она вздрогнула и поспешно опустила занавеску, когда Бенджамин вошел в гостиную.

— Ничего.

— Я слышал, как ты разговаривала по телефону. Кто это был?

— Никто.

Он посмотрел на нее. И одна его бровь поползла вверх.

— Это точно был кто-то.

— Хорошо-хорошо! Я позвонила Полу.

— И?

Она раздумывала, говорить ему или нет, но раздумья были недолгими. Бенджамин ни за что не поверит ни одной части истории Пола, а если он почувствует, что она хоть немного поколебалась, он напустит на себя неодобрительный вид и начнет читать лекцию о ее доверчивости. Глория не хотела иметь дело с этим сейчас, поэтому она просто солгала:

— Оказалось что он в полном порядке.

— Твои сестры видели то, чего не было.

— Думаю, да.

Он кивнул, довольный.

— Я же говорил тебе. Я всегда чувствую людей!

Очевидно, Бенджамин зашел в гостиную, чтобы взять газету с журнального столика, а затем отнес ее в ванную и стал просматривать разделы, пока не нашел спортивные страницы. Глория подождала, пока он выйдет из комнаты, а затем вышла во двор. Она вела себя как обычно, говоря себе, что все, что она хотела сделать, это проверить свои цветы и убедиться, что их не нужно поливать, но она думала о том, что сказал ей Пол, и она прошла мимо герани в горшках, мимо роз и хризантем, до самого тротуара. Она посмотрела вверх и вниз по улице. Она не была уверена, чего ожидала — что ее отец спрячется за кустом или будет сидеть в машине и шпионить за ней? — но, к счастью, не было ничего подозрительного, ничего необычного.