Глория

Больше это не повторялось — да и было ли это вообще? — и Глория в конце концов описала все Полу. Вскоре после этого обо всем узнали и их сестры, хотя Глория не была уверена, кто именно проболтался — Пол или она сама. Майра, конечно, подумала, что они с Полом разыгрывают ее. Она обиделась и надулась, и целую неделю от нее не было никаких вестей. Джанин поверила, что они поверили, что, в некотором смысле, было еще хуже, потому что Джанин считала все это чепухой. В детстве они росли без религии, их родители настаивали, что подобные суеверия — всего лишь уловка, призванная убедить несчастных людей в том, что их страдания благородны и что после смерти они будут вознаграждены за них. По сей день никто из них не посещает церковь, хотя жена Пола, выросшая в методистской церкви, водила детей на службы на Пасху и Рождество. Поэтому Джанин вся эта ситуация показалась бредовой, возможно, даже результатом психического расстройства, и она не очень-то скрытно спросила, когда позвонила, не находится ли Глория в состоянии стресса, не занимается ли самолечением, не страдает ли головными болями или не испытывает ли других галлюцинаций.

Галлюцинации. Серъезно?!

А могла ли это быть галлюцинация? — задалась вопросом Глория. Все казалось таким реальным, таким настоящим, но что она знала о таких вещах? В кино галлюцинации всегда были призрачными и волнообразными, но, возможно, в реальной жизни они казались такими же реальными, как и все остальное. Надо будет залезть в интернет.

Затем она вспомнила, что в Диснейленде Кенни тоже видел и слышал человека, а не только Пол, и это успокоило ее, что она не сошла с ума, не выдумывает, что это действительно произошло. Впрочем, ребенок подтвердит все что вы его попросите.

То ли подслушав разговоры взрослых, то ли потому, что их родители просто вышли и рассказали им, все дети в семье узнали об этом, и когда Джанин, отчаянно нуждаясь в няне в субботу вечером, подвезла своих детей к Глории, чтобы они с Садином могли посетить вечеринку, устроенную боссом Садина, которая, будем надеяться, приведет к карьерному росту, Шери, старшая девочка, спросила, широко раскрыв глаза:

— Ты действительно видела призрак дедушки?

Глория не знала, что ответить. Ей хотелось сказать правду, но она знала, что это напугает девочек, и не хотела иметь дело с последствиями, которые, несомненно, станут одной из гневных лекций ее сестры, поэтому вместо этого она сменила тему.

— Кто хочет мороженого?!

Бенджамин, к полному удивлению Глории, казалось, поверил ей. Возможно, это был случай психического самосохранения, возможно, он просто не хотел сталкиваться с возможностью того, что у него (и у нее) может быть опухоль мозга или какая-то когнитивная дегенерация, но какова бы ни была причина, они проанализировали оба своих воспоминания так, как будто событие действительно произошло.

— У меня есть другая теория, — сказал Бенджамин, когда на следующее утро они сидели за столом за завтраком и в сотый раз обсуждали сложившуюся ситуацию.

Она потягивала свой кофе.

— Ну порази меня.

— Это не он воскрес из мертвых. Это ты перешла туда. Всего на минуту или две, и я не знаю, как это произошло, но ты покинула этот... самолет, или как ты хочешь это назвать, мир живых, и перешла в мир мертвых. Где он и остальные спокойно себе живут.

— В нашем точно таком же доме, с нашей точно такой же мебелью? И с такими же соседями, с такими же машинами, газонами и всем остальным? — Она покачала головой. — Нет, не думаю. Кроме того, где был ты? Даже если бы это случилось со мной, для тебя все было бы по-прежнему. Меня бы просто не было. Ты бы не выскочил из ванной на улицу, со спущенными штанами, и паникой в глазах!

Он вздохнул.

— Да, тут ты права.

Глория похлопала его по руке.

— Но попытка защитана, — сказала она, — Продолжай думать.

Глория уже давно не говорила с братом и сестрами об их родителях. Частично это могло быть связано с нерелигиозной тематикой — их мама и папа ушли, и на этом все закончилось, — но еще большее значение имела эмоциональная динамика их семьи. Они не любили ностальгировать, и, несмотря на географическую близость, не были эмоционально близки. За последние две недели они вчетвером говорили о своих родителях, наверное, больше, чем за все годы после их смерти, и она с удивлением обнаружила, как мало совпадают их воспоминания. Они выросли в одной семье, но каким-то образом все их переживания, и воспоминания были разными. Это было похоже на историю о слепцах и слоне. Она, Пол, Майра и Джанин каждый по-своему воспринимали свою маму и, особенно, своего отца, и даже сравнение и объединение этих разных точек зрения не давало полного портрета.