Глубокая охота

– О-о! – Войцех картинно подкрутил несуществующий ус. – Уверен, в нашем собрании пани комиссар единогласно избрали бы королевой бала и танцевали бы всю ночь напролет. Крылатые гусары, с неба в бой… Не в обиду будет сказано, пан капитан, но по части успеха у барышень флотские нам были не ровня.

– Ничего, – хмыкнул фон Хартманн, – мы, глубинники, не из обидчивых.

– То добре… давай еще по одной… за боевое содружество, во! Ваших мы не задевали, сам пан гетман как-то сказал: мы – в небо, они – под воду, нам делить нечего. А вот зазнайки с больших горшков… Помню, за год перед войной был случай… Надпоручник Иванов… ну да, Лёшка… зашёл в ресторан, где флотский лейтенант сидел с невестой, ну и слово за слово… Как-то так вышло, уходить она собралась уже с ним. Летеха, понятное дело, полез в драку, болезный, получил с разворота… до дуэли дошло.

– Дуэли? – удивленно переспросила Сакамото. – Как романтично звучит. Но… они же вроде были запрещены.

– То понятно, что запрещены, пани комиссар! Но коль задета честь жолнежа и кровь кипит… Лешка еще, дурак, решил в благородство сыграть, прострелил дурню ягодицу вместо башки… Ладно, у того тоже рука дрогнула, влепил в плечо вместо лба, куда целил. Кое-как замяли… Он потом еще два месяца в госпитале валялся, девица к нему бегала с гостинцами. Свадьбу сыграли аккурат за месяц, а вот про дитёнка он уже не успел узнать. Нас тогда бросили захватывать нефтезавод на Большом Кончаре, кто-то в штабе намудрил со временем… В общем, первая волна прибыла раньше группы подавления ПВО. Сожгли почти всех, а кто успел выброситься – расстреляли в воздухе.

– Это там тебя…

– Ногу? Не, то уже другое. Третья битва за острова Святого Сапека, слышали, панове? Буксировщика свалили еще на подлете, пилот кое-как планер до земли дотянул, но садиться пришлось на рощу. Побились сильно… Так со сломанной ногой батальоном и командовал. Понятное дело, из десанта потом списали по здоровью – и сюда… Вроде как на курорт, до конца войны досиживать.

Последняя фраза заставила фон Хартманна вспомнить путь от лагуны, с черным скелетом многомоторной летающей лодки, и дальше, по изрытому воронками пляжу, мимо руин, где что-то еще догорало, потрескивая, иссечённые осколками пни бывшей кокосовой рощи…

– Да уж, курорт знатный.

– А то, – Миядзаки деловито разлил по чаркам новую порцию самогона, – до войны здесь даже резиденцию вице-губернатора начали строить, чтобы, значица, жаркий сезон пересиживать. В два этажа, с фонтаном, винным погребом… Там у нас госпиталь разместился, сорок пять коек влезло. Даже поле для гольфа было. В смысле, оно и сейчас есть, только лунок новых в нём теперь до хрена. Ну и остальное тоже. Эх… был же план: приволочь сюда старый броненосец, воткнуть в лагуне да залить палубы бетоном сажени на две. От тогда бы они у нас поплясали. Ну а так… Дальники передали, парни «с того берега» сюда линкор тащат. Понятно, что старье какое, но все равно против наших ажно четырех девять с четвертью дюйма в капонирах его калибра за глаза хватит. А как только их заткнут и протралят фарватер до прохода в рифе… А курорт и впрямь тут был хорош, панове. Ну, сдвинули!

В этот раз у Ярослава получилось допить чарку, почти не отрываясь. Миядзаки оказался прав, самогон требовал привыкания. Зато как привыкнешь… Фрегат-капитан поставил опустевшую посудину на стол, затем отодвинул, вглядываясь в черточки на карте.

– Войцех, ты в этих каракулях разбираешься? Где тут сектор обстрела вашей батареи обозначен?

* * *

Полковник тогда скомандовал в штыки, и двадцать первый драгунский пошёл… Ну, далеко они не ушли. Как сейчас помню: гладь залива алая от крови, и под самой поверхностью воды – тела, кругом тела, свисают в пучину с опущенными руками. И лишь мокроступы на сапогах над водой торчат…

Диланду Альбато цу Вайсс фон Широ, пасквиль «Водноопера»

Даллен Илайя МакХэмилл, гостеприимный хозяин

– А я и не знал, что на борту есть столько розовой краски. – Даллен МакХэмилл задумчиво разглядывал чудо из чудес – совершенно розовый «Казачок» с тигровыми полосами, от закатного розового до почти коричневого на кожухе мотора, пушистой кошачьей трёхцветкой рваными косыми полосами с добавлением кремового под остеклением кабины и леопардовых пятен к хвосту.

Белый трафарет ВАС-61 и номер самолёта на хвосте остались на месте, но под ними восседала на глобусе завсегдатай флотских учебных комиксов пучеглазая сова Орли в лихо заломленной казачьей шапке и в недоумении разглядывала завязанный в крендель навигационный компьютер.

По капоту двигателя каллиграфическим белым тянулось новое собственное имя самолёта – «».