Глубокие воды

Она вышла с Чарли на террасу, и Вик увидел, что Хорас это заметил. Затем Хорас посмотрел на Вика, дружелюбно кивнул ему и улыбнулся, но по выражению его глаз ясно было, что именно он подумал. У Вика мелькнула мысль, что, наверное, многие, а может быть, и все женщины, которые в таких делах соображают быстрее, уже догадались, что де Лайл – новое завоевание Мелинды, и лишь из вежливости не показывают, что от их глаз ничто не укрылось. Но не все ведь женщины такие вежливые. Кто знает. Вик поймал себя на том, что разглядывает всех в комнате, всматривается в каждое лицо. Но это ничего ему не дало.

Эвелин зазывала всех в гостиную и выстраивала в круг: начинался конкурс костюмов. Жюри не было, победителя определяли аплодисменты.

Первой, по праву первой леди, вышла Марта Вашингтон[24] (миссис Питер Джоч), в чепце с рюшами и в оборчатом переднике, экипированная бонбоньеркой и мундштуком, залихватски торчавшим изо рта. Она неуверенно присела в реверансе. За ней выдвинулась леди Макбет со свечой и в сопровождении мужа, наряженного Гамлетом с ручным зеркальцем, – он выглядел полным безумцем.

Вик старательно отводил глаза от двери на террасу, смирившись с тем, что Мелинда, наверное, уехала с де Лайлом в Баллинджер, но минут через пять она вошла, и, готовясь демонстрировать свой наряд, невозмутимо вставила сигарету в мундштук.

Щуплый и застенчивый Эрнест Кей, появлявшийся на вечеринках примерно раз в год, заслужил самые громкие аплодисменты за костюм доктора Ливингстона – бриджи для верховой езды со старинными крагами, пробковый шлем, зачем-то монокль и длинную, почти до колен, тесную хлопчатобумажную куртку для верховой езды.

Когда очередь дошла до Вика, его, как ни удивительно, встретили горячими аплодисментами и громкими криками:

– Сними тогу, Вик!

Он расстегнул заколку на плече, показал публике шорты и футболку, сделал полный поворот вокруг своей оси, поклонился и эффектно, как истинный римлянин, запахнул тогу.

Мелинде хлопали и приветствовали ее шумными возгласами, а она надменно стряхнула пепел на волосы Филу Коуэну.

Маленькая Марта Вашингтон получила приз за лучший женский костюм – целлофановый пакет со всякой всячиной: коробочкой конфет, губной помадой и духами. Она с подозрением оглядела конфеты и спросила:

– А какой это фирмы?

Приз за лучший мужской костюм достался доктору Ливингстону. Волнуясь оттого, что на него смотрит столько народу, он уронил подарок, обернутый несколькими слоями тонкой бумаги, что вызвало новый взрыв смеха. Наконец он поднял плоскую бутылку бренди.

– Полагаю, это мистер Стэнли[25], – пробормотал он, и все засмеялись и захлопали.

Снова заиграл патефон, появились новые подносы с напитками, у длинного стола под окнами хлопотали две горничные, расставляя блюда с запеченным окороком и прочей едой. Вик вышел на террасу. Там затеяли какую-то игру: гости с завязанными глазами ползали на четвереньках, удерживая на спине пластмассовые стаканчики с водой. Игра называлась «Лама». Нужно было вслепую, наперегонки с соперником, добраться до конца террасы, передвигая руки и ноги, как четвероногое животное, и не пролив воды, хотя проливалось ее много. Вику это было совершенно неинтересно, но он остался посмотреть, да так и стоял там в половине первого, когда вернулся де Лайл.

Мелинда встретила де Лайла у двери гостиной, взяла его за руку и быстро коснулась щекой его синеватой щеки, а Чарли улыбнулся – непринужденнее, чем раньше. Он даже повернул голову в сторону Вика, увидел его и одарил мимолетной улыбочкой, как бы говорившей: «Ну и что ты сделаешь?» Вик ощутил укол злобы, жалея, что машинально улыбнулся де Лайлу в ответ. Де Лайл походил на преступника. Это человечишка из тех, за кем нужен глаз да глаз, не то он обязательно что-нибудь умыкнет. Вик хотел было посоветовать Эвелин или Филу спрятать ценности, ведь известно, что наемные артисты часто занимаются мелким воровством, но передумал, поскольку это могло бросить тень на Мелинду, которая сегодня откровенно покровительствовала де Лайлу. Вик был связан по рукам и ногам.

– Вик, давай! – Эвелин потянула его за руку. – Ты еще не играл!

Заправив тогу в шорты, он встал на четвереньки. Его соперником был Хорас – Галилей. На спины им поставили стаканчики с водой, и они начали движение. Из гостиной донеслись звуки песни «Моя грустная малышка»[26], исполняемой в четыре руки, – такую аранжировку следовало готовить заранее, и это явно доказывало, что Мелинда и де Лайл много времени провели вместе.

Хорас не удержал свой стаканчик.