Глубокие воды

Чуть погодя вернулся Брайан, и они с Виком пошли во флигель, отбирать шестьдесят стихотворений из ста двадцати в рукописи. Брайан разбил стихи на три группы: самые любимые, просто любимые и остальные. По большей части он писал о природе, на метафизические и этические темы, что роднило его поэзию с одами и эподами Горация, – правда, Брайан извиняющимся тоном сказал, что не любит Горация и не помнит его стихов, поскольку предпочитает Катулла. Любовная лирика Брайана была полна страсти – платонической, более или менее экзальтированной – и изысканна, как у Донна. Его стихи о Нью-Йорке впечатляли меньше, но Вик решил для разнообразия включить в книгу одно или два. В то утро Брайан легко поддавался уговорам, пребывая в приподнятом, экзальтированном расположении духа, и у Вика несколько раз возникало чувство, что Брайан его не слушает. Однако же, когда Вик предложил красновато-коричневый цвет для суперобложки, Брайан очнулся и возразил, что лучше сделать ее бледно-голубой, особого оттенка. На прогулке он нашел скорлупку птичьего яйца, именно того цвета, который хотел для суперобложки. Он сказал, что цвет для него очень важен. Вик бережно спрятал скорлупку в ящик стола, а потом описал виньетки, которые предлагал разместить на страницах: перо, травинки, паутина, кокон бабочки-мешочницы, и это Брайан с воодушевлением одобрил. Вик уже экспериментировал с офсетной печатью виньеток и добился великолепных результатов.

Брайан нетерпеливо встал и спросил:

– А Мелинда дома?

– Наверное, у себя, – сказал Вик.

– Я предложил ей после обеда покататься на лодке.

Они еще не завершили отбор стихотворений, но, судя по всему, Брайан уже думал о другом. Что ж, можно поработать и после их прогулки, перед ужином.

– Поезжайте, – сказал Вик, ощутив внезапную слабость.

Брайан ушел.

Камерон явился в семь вечера и сидел в гостиной, жизнерадостно улыбаясь в предвкушении отменного ужина. Брайан помогал Мелинде на кухне. Она готовила молочного поросенка. Вик смутно помнил, что Мелинда рассказывала, как Брайан увидел его в мясной лавке в Уэсли и решил купить для сегодняшней трапезы. Для Вика вся вторая половина дня прошла как в каком-то тумане. Он не ориентировался во времени, не помнил, что делал, и каким-то образом угодил себе молотком по большому пальцу левой руки – в пальце пульсировала боль, когда Вик прижимал его к указательному. Более того, он зачем-то завел разговор с Камероном, сам не понимая о чем. Камерон ни на миг не умолкал. Вик усилием воли заставил себя сосредоточиться на его словах.

– …я на кухне особо не кручусь. Сам знаешь: или у тебя есть эта жилка, или нет!

Все остальное Вик снова пропустил мимо ушей, как радиопередачу, которую не хотелось слушать. Его почему-то беспокоило, что Брайан на кухне. Почему он не в гостиной, не разговаривает с ним о том, что интересно им обоим? Тогда бы Камерон заткнулся. Потом Вик вспомнил, что утром потребовал, чтобы Камерон сегодня не приходил, и что Мелинда пообещала в понедельник утром, то есть завтра, начать бракоразводный процесс. Вот только Камерон все равно сидел у Вика в доме, и вид у него был довольный, как никогда. Интересно, Мелинда уже рассказала ему о разводе?

Камерон тяжело поднялся с дивана и объявил, что идет на кухню, посмотреть, как там дела.

Через несколько минут он вернулся, ухмыляясь во весь рот:

– Вик, а может, возьмем пару дюжин улиточек? Я знаю простой рецепт соуса из масла и чеснока – пальчики оближешь! Готовить легче легкого, а вкусно – прям как в Новом Орлеане! – Он плотоядно потер ладони. – Сам принесешь или я схожу? Мелинда велела сначала у тебя спросить.

– Эти улитки не для еды, – сказал Вик.

Камерон растерялся:

– Хм. А… на кой они тогда нужны? Мелинда сказала…

– Я не использую их ни для какой цели. Они бесполезны, – с какой-то особенной горечью произнес Вик.

Из кухни вышла Мелинда.

– Что, тебе жалко улиток? Брайан тоже хочет, а Тони вызвался приготовить. Давайте устроим настоящий праздничный ужин! – Она взмахнула поварешкой, обернулась, попала в объятия Камерона и потрепала его по щеке.

Вик покосился на Брайана, который вслед за Мелиндой вышел из кухни.

– Я объяснил Тони, что улитки не для еды, – сказал Вик.

– Тони, принеси улиток, – приказала Мелинда, уже порядком захмелевшая.

Тони сделал шаг и остановился, глядя на Вика.

– Улитки не для еды, – повторил Вик.

– Послушайте… Я не говорил, что хочу улиток, – сконфуженно начал Брайан, непонятно, к кому обращаясь. – Ну, то есть я этого не говорил.

– Они, должно быть, очень вкусные, ведь их так здорово кормят! – воскликнула Мелинда. – Говядина, морковь, бостонский салат. Тони, сходи за улитками! – Она толкнула кухонную дверь и чуть не упала.

Тони, напрягшись всем телом и готовый двинуться к цели, уставился на Вика, будто бестолковый пес, не разобравший команду хозяина.

– Ну что, Вик? Всего-то три дюжины – ты даже не заметишь.

Вик невольно сжал руки в кулаки и, зная, что Брайан это заметил, не стал их разжимать.