Глухая орбита вечности

— Что ты ему сказал? — спросил с любопытством наблюдавший за этой сценой десантник-универсал Ефим Жеренкин.

— Я ему сказал,—с полной серьезностью в голосе ответил геолог,— что любопытство большой порок, в отличие от скромной любознательности.

Сидевшие рядом зоолог Марина Волынцева и ботаник Зиннаида Астужева прыснули от смеха, а Жеренкин только поскреб от смущения затылок.

— Внимание! — как всегда неожиданно раздался голос капитана.— До выключения двигателей минута тридцать одна! Всем пристегнуться. Жеренкину и Арбатову подключать искусственную гравитацию от первого основного, минуя главный энергоцентр. Омелину провести радиационную разведку от защитного до рубки управления. Помощнику Брагинскому и второму штурману Стоеву приготовиться к вахте. Костюмы повышенной защиты.

— Пошли, Тихон,— хлопнул по плечу охотника Жеренкин.— Дождались и мы своей очереди.

Заканчивались четвертые сутки с тех пор как космический корабль благополучно вышел на орбиту четвертой планеты. Впрочем, благополучие это оказалось весьма относительным. Орбита представляла вытянутый эллипс, и в перигее корабль попадал в верхние, весьма разреженные слои атмосферы. Такая орбита была весьма удобной для исследования планеты, так как позволяла витропланам почти без затрат горючего опускаться на поверхность планеты, но именно в этих точках оказалось невозможным производить ремонтные работы, а это сильно усложняло график восстановления главных двигателей. Сверх всего, от сопротивления слоев атмосферы в точках перигея снижалась скорость корабля и торможение должно было быстро прогрессировать.

Рассчитав все варианты, Манаев убедился, что прежде чем корабль войдет в плотные слои атмосферы, они закончат установку первого основного двигателя и будут иметь возможность для полноценного маневра.

С другой стороны, предварительное исследование планеты позволяло капитану оценить их дальнейшую судьбу. Если на планете присутствуют уран, изотопы сергения и туллий, то проблема получения тяжелых изотопов антисергения не составляла больших трудностей, в противном случае, они в лучшем варианте могли достичь солнечной системы лишь к исходу собственного порога жизни, не говоря уже о том, что путешествие могло окончиться вечным заточением в стенах корабля. Раздумывая об этих сложностях, капитан не очень внимательно слушал доклад астронома Елагина об обстановке на планете, и только взрыв энтузиазма в зале вернул его к действительности. Манаев поднялся.

— Спасибо, Степан Иванович, за интересные расчеты. Давайте теперь поговорим о программе исследований, но прежде всего я должен поблагодарить всех за добровольный аврал, благодаря которому мы могли с вами собраться в нашей уютной кают-компании.

Горячие аплодисменты и довольные улыбки сообщили Манаеву о настроении исследователей куда больше краткого доклада психолога Штаповой.

— Я, пожалуй, больше всех вас заинтересован в немедленном изучении планеты и прежде всего ее природных ресурсов.

Новая волна энтузиазма прокатилась по залу кают-компании. Манаев поднял руку. Аплодисменты стихли.

— Но, товарищи, как командир корабля, я несу ответственность за выполнение задачи экспедиции в целом и прежде всего за ваше благополучное возвращение. Ситуация на сегодня сложилась такая, что все силы мы должны бросить на восстановление первого двигателя.

— У-у...—разочарованно прокатилось по залу.

— Понимаю ваше огорчение. Но у нас нет другого выхода. Второе. Вы знаете, что во время прохождения потока мы лишились основных запасов энергии и первоочередной задачей являются поисковые работы на туллий и трансураниды.

В состав поискового отряда назначаются: Антон Кабанов — пилот витроплана, Роман Юмашев — штурман, Тихон Арсеньевич Омелин — охотник-разведчик, Николай Никишин — геолог, Владимир Седельников — географ.

— А Седельников причем? — не выдержал биолог Ананьин,— ведь он географ.

— Товарищи! Вопрос обсуждению не подлежит. Это приказ,— пояснил капитан.— Начальником поискового отряда назначаю, геолога-геофизика Аркадия Тимофеевича Варварина. Инженеру планетного транспорта Рассохину в суточный срок подготовить необходимую технику. А теперь о составе ремонтных бригад...

— Повезло Володьке,— сказал, выходя вслед за Сергеем Байдариным, биолог Ананьин.— Ну право же, что ему там делать? Конечно, в геологии он больше нашего смыслит и все-таки обидно. При такой буйной растительности там должна быть богатая фауна...

— Дело не в геологии,— рассудил Байдарин.— Петрович мыслит как настоящий стратег. Он посылает Седельникова прежде всего потому, что тот имеет специальность картографа...

— Ну, это и автоматы отснимут.

— Автоматы отснимут, а дешифровать придется Володе.

— Нет, ты меня не убедишь,— отмахнулся Ананьин.

— И самое главное, Анатолий, ничем не смогу развеять твое огорчение,— улыбнулся Байдарин.

— Ты-то чего радуешься? — удивился Ананьин.

— А почему бы мне и не радоваться,— в тон ему ответил Сергей,— я уговорил Романа сбросить по пути пару автоматических метеостанций.

— Ах, ты плут! — удивился Ананьин.— Так что же ты молчал?

Биолог повернулся и побежал по коридору.