Гнев

Долорес всегда ездила в обитель одной и той же дорогой, которая шла через лес, тихий и сонный. Иногда она просила водителя остановиться и уходила по тропе недалеко от дороги на небольшую прогулку, а лимузин бесшумно следовал за ней. Дорога шла через пару старых поместий, когда-то роскошных, но давно превратившихся в руины. Ей нравилось наблюдать за этим упадком, таким назидательным для всего молодого и заносчивого.

Сегодня ей вдруг стало нехорошо. То ли это был опрометчиво выпитый на голодный желудок кофе, то ли вчерашний ужин, но ее укачало, и она начала, неловко и торопясь, открывать окно. В машину ворвался ветер, запах леса, а с ним и какой-то глухой стук. Долорес сжала виски: стук эхом отдавался в голове, усиливаясь с каждой минутой.

– Да что это такое? – в сердцах сказала она. Но шофер через стекло не слышал ее.

Она забарабанила в стекло, отделявшее ее от водителя:

– Останови!

Водитель – лысый, немолодой, давно ничему не удивлявшийся – вдавил тормоз в пол, и машина стала. Теперь и он заметил: в лесу что-то происходит.

В глубине меж деревьев там, где еще вчера были руины поместья, вовсю работали люди и техника. Усадьба преображалась чуть не на глазах: прямо сейчас на входе вешали на петли новые лаковые двери, тащили на деревянных лагах каменные колонны. В окнах меняли рамы, а через расчищенный ров перекинули новехонький добротный мост.

Как это возможно? Она проезжала здесь три дня назад, ничего подобного и близко не было. Долорес с трудом оторвалась от виденья и приказала:

– Иди спроси, чья стройка?

– Смотрите, мадам, – сказал водитель, степенно разводя руками, – ну чисто Эльсинор.

– Какой еще Эльсинор! Как тебе в голову такое взбрело? Эти развалины нескоро во что-то превратятся. Иди узнай, кто купил поместье.

Ее голос был ровным, но лицо горело румянцем.

Шофер надел фуражку и поспешил к мосту. Долорес отвернулась, достала молитвенник и начала читать. В следующий раз подняла голову от книги, когда дверь машины открылась, а водитель сел, снял фуражку и вытер пот платком.

– Что ты узнал? – спросила она.

– Это какой-то иностранец, мадам. То ли наследник, то ли археолог… тьфу, коллекционер.

– Ты узнал имя?

– Князь Рыльце.

– Что?

– Рыльце, мадам, как пятачок. Вы что-то сказали, мадам?

– Ничего, трогай. – Долорес откинулась на спинку сиденья.

Давно в Тароте не объявлялись старые наследники. Да еще и при деньгах, как Монте-Кристо. И прямо у нее под носом. Да что вообще происходит? Вся ее жизнь летит ко всем чертям.

С этими мыслями через через четверть часа она входила в ворота обители.

* * *

Монастырь, или, как его здесь звали, обитель, построили в ответ на немного невнятное знамение, Богоматерь явилась голландскому архитектору Ван дер Вельду, который жил в Тароте по приглашению клана Сентаво. Видение сказало, что монастырь следует возвести там, где утром он увидит круглое облако. Архитектор был дезориентирован. Несколько суток метался по Тароту и окрестностям, высматривая облака и размышляя над их формой, пока, наконец, не приехал к океану. Ветер был таким сильным, что архитектор с трудом прошел десяток метров. Облака меняли очертания будто с одной только целью – вывести его из себя. А он вдруг успокоился и сказал, что строить надо здесь. В определенном смысле это было инженерное безумие: строить на почве, которую подтачивали и ветер, и вода. Но еще в этом был вызов. И проект утвердили.

Зорн и Мэй ехали по берегу океана вдоль высокой монастырской стены. Было пасмурно, ветер здесь дул нещадно, даже голый колючий кустарник, приникавший к земле, взывал к состраданию. Волны припадочно бились о берег, вода, прокладывая свой путь по песку снова и снова, почти добегала до кромки травы у обочины трассы.

Монастырь скрывался за высокой оградой, внешне похожей на китайскую стену, но не настолько масштабную, вдоль которой они и ехали уже добрых полчаса. Мэй смотрела в окно, скрестив руки на груди, практически не двигаясь. За минуту до остановки она достала замшевые перчатки и медленно, аккуратно надела их.

– То есть ты полагаешь, что один брат назвался другим? – нарушил молчание Зорн.

– Я не полагаю – я знаю. Мне попались в архивах несколько подписей Тамерлана на документых. И все они – явное доказательство, что ответ на нашей записке написал не он. Почерк похож, но это не почерк Тамерлана. А все вокруг, включая родную мать, говорят, что в больнице – Тамерлан. Гай прячется, Зорн, и прячется от очень многих.

Они вышли из машины, и ветер набросился на них, хватая за края одежды, хлопая по карманам, порывисто дул в лицо, в грудь, как будто пытался избить непрошеных гостей.

Пошатываясь, цепляясь за низкие кривые деревья, почти стелившиеся по земле, они взобрались на насыпь к храму.