Гнев Бога

Для Иуды, влюблённого внезапно в первый раз, вокруг царила тишина. Он уже забыл, где находился. И когда Иродиада, поправляя складки столы, сделала жест рукой, похожий на приглашение сесть рядом с нею, Иуда немедленно выполнил её приказ. И тем заставил красавицу покраснеть: ведь она не приглашала его к себе! Иродиада из-под ресниц глянула вокруг на гостей, которые уже спокойно стали рассуждать о причинах падения нравов. Она, боясь, что все могли увидеть её чувства, отвернулась от Иуды. Тот в изумлении замер, не понимая её поступок, как внезапно к его руке слегка прикоснулись пальцы Иродиады. Он едва не вскрикнул от счастья. Иродиада торопливо шепнула ему:

– Опусти глаза. Ты выдаёшь меня всем.

Иуда послушно глянул в пол, чутко реагируя на каждое движение молодой женщины, на её голос. И в то же время он пытался одёрнуть себя, не понимая, почему так быстро он полюбил Иродиаду. Впрочем, он знал её давно.

Да и трудно ли обаятельной, дерзкой женщине обольстить юнца, который в своей короткой жизни знал только одну женщину – мать.

Когда поздно ночью гости начали покидать дом Филиппа, Иуда заметил красноречивый жест рабыни, которая указывала ему на одну из малоприметных дверей. Наперсница госпожи, посмеиваясь и поглядывая на взволнованного центуриона, провела его на женскую половину и, желая чуть-чуть погреться в лучах чужой любви, она, остановившись у плотной завесы, что прикрывала вход, обняла Иуду за шею, а потом пропустила вперёд. Сама же, торопливо, полная жадного любопытства прильнула к полуоткрытой завесе.

В комнате, благоухающей запахом драгоценного мирра и ароматными воскурениями, в свете ярких светильников и зеркал возлежала на ложе Иродиада, закинув руки за голову. Она смотрела блестящими глазами на Иуду. Её обнажённое тело было прикрыто прозрачной тканью.

Кровь ударила в голову Иуды. Он мощным рывком сорвал с Иродиады тонкий покров, услышал нежный, словно вздох, лепет красавицы:

– Приди ко мне, Иуда.

Он увидел сокровенное, плавное движение умащённого тела Иродиады, полного страстного желания и, волнующее глаза и воображение всякого мужчины, медленно размыкание ног, что скрывали там…вверху нежный предмет вечной жажды мужчин.

И когда Иуда, восхищённый и счастливый, в предвкушении многих блаженств, потянулся рукой к нежному телу Иродиады, она стремительно села на ложе. Сильной рукой она схватила его голову за волосы, прижала к своей груди и зло, торжествующе смеясь, заговорила:

– Неужели ты думаешь, что я позволю тебе за 10 лет пыток, сейчас насладиться моим телом? Я ненавижу тебя!– Впрочем, красавица тут же и довольно торопливо добавила: – Я подумаю, когда ты будешь обладать мной. Надейся, что это будет скоро.

Иродиада сильно оттолкнула от себя Иуду.

И он шёл по улице, полный любви и ненависти к Иродиаде, кусая губы и яростно бормоча:

– О, проклятая лицемерка! Сосуд греха!

Когда Антипатр подошёл к двери своего дома, из-за колонны портика ему в ноги метнулись две фигуры. То были Захарий и Ефрем. Антипатр, не зная на ком сорвать досаду и злость, отшвырнул их крепкими ударами ног

– Сволочи! Где вы устроили засаду. Кто вас только надоумил напасть на Иуду у дома моего брата?

Захарий и Ефрем, отскочив от раздражённого тетрарха, быстро догадались, в чём дело, и тут же ответили:

– Государь, мы сразу поняли свою ошибку и потому так быстро увели разбойников прочь.

Но Антипатр, не обращая на них внимания, потянул на себя дверной молоток. Секарии в ужасе от того, что они теряли щедрого хозяина, тыча друг друга кулаками, заголосили:

– Ефрем, на что мы будем жить?

– А зачем ты, Захарий, отдал всё золото убийцам?

– Да ведь ты сам приказал мне, когда они занесли над тобой мечи: «Отдай всё до единого асса».

Ефрем с презрением глядя на своего товарища, сильно покачал головой.

– Ох, Захарий, ты опять лжёшь и не боишься Бога. Я ведь крикнул тебе с намёком: «Брат, если ты не потерял деньги, то заплати добрым людям!»

– Да как я мог заплатить цену, если они срезали мой       кошелёк и сорвали с шеи мешочек?

Захарий внезапно умолк, а Ефрем живо повернулся к нему.

– Какой мешочек?

– Ну…такой…небольшой.

Ефрем поднял над головой Захария тяжёлые кулаки.

– А ну, говори: что там было?

– Я хранил в мешочке несколько сестерциев, заработанных напряжённым трудом. И видит Бог – так оно и было.

Ефрем скрипнул зубами и завопил:

– Ах, ты постыдное заднее место человека, ты украл их и мешочек с шейным шнурком у меня два года назад, когда я ночью спал! Вот твой напряжённый труд! Получай, Захарий!

– И ты получай, Ефрем!

И они, забыв о царе, вцепились друг другу в волосы и упали под ноги Антипатра. На шум выскочил из дома Кондратий и, выхватив из-за пояса плеть, не ожидая приказа Антипатра, начал охлаждать секарей тяжёлыми ударами, с удовольствием ухая и ахая при каждом взмахе руки.

Секари вновь отбежали в сторону и, видя, что их господин уже готов был пройти в дом, закричали:

– Государь! Государь, расспроси нас о том разговоре, который вели Иуда и Гортензий Флакк!

Антипатр настороженно глянул на иудеев и подозвал их к себе коротким, резким и властным жестом руки, тихо спросил: