Гнев терпеливого человека

– Теперь каждый, – с большим удовлетворением подтвердил санинструктор. – И по четыре раза на каждый. По полчаса, бывает. Пять-шесть залпов дают, потом делают ноги. Потом еще пять-шесть залпов, и снова ноги в руки. И так любая батарея, а их по многу штук обычно работает. И те ровно то же самое, по нашим. Иногда наши еще хренакнут «Ураганами» или чем-то попроще, но вот это уже не каждый раз. Вертолеты – еще реже, как я видел. Через два раза на третий. Артиллерия тут главный работник. Она почти все и решает. А потом уже пехота, и что начальство из танков наскребет.

– Понятно, – спокойно ответил Николай, внимательно продолжающий слушать небо. – Сколько я воюю, давно я артиллерии не слыхал. И своих вертолетов давно не видел, только те. Прям курорт.

– Будет нам щас… курорт… – неодобрительно возразил тот же санинструктор, и он вынужден был кивнуть. Что дядька имел в виду, Николай отлично знал.

– Во, пошли.

– Так ведь артиллерия же?

– И что? Мы видим разве, куда они? Там знают, что делать, товарищ лейтенант. Не первый раз. Мы ж от самой Оби вот так идем и ни разу еще не обломались. Потери – да, и даже большие, сами увидите. И откатываемся, бывает, когда нам по носу дают. И по второму разу приходится долбить, и по третьему. Но как неделя пройдет, каждый раз выходит, что мы в ту сторону движемся. Вот так вот.

Час спустя они были в крови с ног до головы, голова и желудок болели от тротиловой и пороховой вони, глаза резало от них же, уши остро кололо из-за непрерывного треска в паршивых рациях. И еще болела спина – оттого, что ему и самому пришлось потягать веса, санитаров на все не хватало. А любой человек весит по 80–90 килограммов, потому что с оружием. Меньше, если женщина. Женщин в строю рот было уже почти с пятую часть. Курорт, да. Николай старался не вдумываться почти ни во что: делал свою работу, как мог. Многое получалось весьма паршиво, и старший сержант, который фельдшер-санинструктор, помогал и подсказывал ему беспрекословно. Розыск раненых, оказание первой помощи, вынос до санитарного транспортера, погрузка, транспортировка, выгрузка. И второй раз, и третий, и пятый, и десятый. Этап медицинской эвакуации, вот так он выглядит вживую… Кровь наскоро вытирали с пола одноразовыми пеленками, но пахло ею оглушительно. В бронированную медицинскую машину помещалось четверо лежачих, либо двое лежачих и четверо сидячих. Часть ходок была с неполной загрузкой, потому что случались такие раненые, которых требовалось доставить к Карпову как можно быстрее, а кто там остался лежать в дыму, было еще неизвестно. И наверняка имелись те, кто выбирался самостоятельно и кто был ранен и оставался в строю: да, такие есть всегда. Но они одни вывезли на «Бережном» почти 40 человек, и по приблизительному подсчету Николая это означало, что батальон потерял ранеными человек 60. Он боялся думать о том, что это значит. Его учили, какое бывает соотношение убитых к раненым, если не применяется оружие массового поражения, – но цифра получалась слишком уж страшная, и он старался в нее не верить. Потом ему подсказали, что минимум треть вывезенных ими была из братского 2-го батальона, а сколько-то вообще были врагами, и на душе стало чуточку легче.

На десятке квадратных километров чадили сотни костров, которые они методично проверяли один за другим. Остатки разбитых вдребезги строений, остатки бронированных боевых машин и артиллерийских орудий, застигнутых на позиции или на марше чужим огнем. Останки людей, попавших под веер осколков артиллерийских снарядов и минометных мин, разодранных пулеметными и автоматными очередями, обожженных до такой степени, что в них было уже не опознать мужчин и женщин. Он старался не думать о том, что каждую минуту может увидеть лица своих друзей. Все это и называлось «победа». Бригада выполнила поставленную задачу.

– Все, что ли?

Санитар, имя которого он забыл, держал дымящуюся сигарету в трясущихся пальцах. Николай уже давно забыл, как пахнет табачный дым, но еще помнил, зачем людям курить.

– Думаю, все. Сколько?

– Везли 38, довезли 36, товарищ лейтенант. Это включая Серого.

– Кого?

– Серого. Сергея. Вы не видели разве?

Николай огляделся еще раз: да, одного из его людей не хватало. Он не помнил его лицо – все сливалось. В паре километров впереди над деревьями приподнялось не сильно изящное тело транспортного вертолета. Старый «Ми-8» наклонился вперед и заскользил в считаных метрах над кронами, то и дело гроздьями отстреливая тепловые ловушки. Часть потока раненых пустили не на бригаду, а сразу дальше. Сосудистые, проникающие, тяжелые ожоговые.

– Пошли помогать?