Гнев терпеливого человека

Мир уже совершенно точно стал другим. Он точно уже никогда не будет прежним. Но мы в нем остались.

* * *

Ну что еще сказать? Первая, очень поверхностная оценка понесенных Россией людских потерь была сделана еще до окончания войны, еще зимой. Выглядела она настолько по-средневековому жутко, что в нее просто невозможно было поверить. Что мировые, что «возрожденные» отечественные СМИ захлебывались комментариями, поворачивая не умещающееся в сознание число разными боками, деля его на составные части и собирая снова. К счастью, реальность оказалась чуточку более щадящей. Неожиданно большое число людей, считавшихся погибшими или пропавшими без вести, возвращались в родные места или начинали жизнь почти с нуля на новом месте. Там, куда забросила их судьба, иногда за тысячу километров от старого дома. Война 2013–2014 годов вновь отучила мир насмешливо воспринимать слова о «русском характере». Неожиданно оказалось, что такое понятие действительно существует – уж это человечество вполне сейчас прочувствовало. И скорее всего именно некие особенности того самого русского характера и позволили стольким миллионам – многим десяткам миллионов – совершенно гражданских, мирных людей выжить без государства, без цивилизации. В отрыве от всего или почти от всего, составлявшего их жизнь до войны. Уехавшие из городов и городков в никуда, в мельчайшие поселки и хутора, просто в леса и степи – семьями, командами, даже поодиночке, – они пережили и весну, и лето. Не попали под опустошившие города эпидемии. Неся потери и от карателей, и от бандитов, все же продолжали копать землю и сажать то, что можно было съесть, если удастся дожить до урожая. Отдали партизанам и действующей армии всю свою молодежь. Отдали трудовому фронту всех себя, когда волна прокатилась назад и появилось, куда выйти из леса. Вряд ли на такое были массово способны больно цивилизованные европейцы и участвовавшие в нападении на Россию азиаты, включая японцев и южнокорейцев. Вряд ли – как раз не особо цивилизованные арабы. Впрочем, ни тем, ни другим при схожей ситуации просто некуда было бы деться. В плотно заселенной Европе, в Японии, на Корейском полуострове, в арабских полупустынях просто негде спрятаться и нечем прокормиться на ничейной земле. Не останешься незамеченным, когда хоть сколько-то оккупантов да контролируют каждую пару сотен квадратных километров.

Не в первый раз, но России опять помогли ее размеры. Вражеское нашествие размылось на тысячах километров недружественной земли. Без полноценного геноцида ее было себе не присвоить, а полноценный геноцид вызвал такой ответ, который не просто опрокинул агрессора, но и принес войну в его собственный дом. Опять же совершенно не в первый раз.

Командир партизанских разведчиков пережил войну, пусть и оставшись инвалидом. Противопехотная мина, уложившая его напарника и оторвавшая ему обе ступни, не сумела убить старшего лейтенанта на месте, а судьбе он шанса не дал. Остановил кровотечение, не умер от болевого шока. Приводя себе в пример летчика Маресьева и радуясь относительно теплому времени года, прополз за четыре дня почти 25 километров, пока не добрался до человеческого жилья. К моменту, когда подошла его очередь на реконструктивную хирургию, бывший старший лейтенант уже занимал должность доцента на своем старом месте, преподавая «Автоматизированные электромеханические комплексы и системы». Даже увечье не лишило его природного упорства и жизнелюбия, а с обаянием у него всегда все было в порядке. Женился он быстро и удачно, и дети были хорошие.

Его товарищи так никогда и не разыскали старшего лейтенанта Сомова потому, что по понятным причинам командир взвода разведки никогда не называл никому в отряде свои настоящие имя и фамилию. На самом деле он был не Николай Сомов, а Никита Сонин. Своих же он после войны не искал, считая отряд уничтоженным полностью. Поскольку тот так и оставался безымянным, действующие регистры поиска были малополезны. Только уже в 2020 году бывший командир партизанского разведвзвода случайно услышал в идущем по радио «Часе имен» имя Арсена Кочиева и слова «Разыскивает… действовавших в Лодейнопольском районе Ленинградской области летом и в начале осени». И даже записал озвученный адрес, но писать «Арсению» на юг так и не стал. Награды Сонин надевал два раза в год – на первый День Победы и на второй. Пришедший ему летом, в самое горячее время, драгоценный орден Мужества, медаль «Партизану Отечественной войны» II степени, «Победу», естественно. Ходил он на своих протезах плохо, но самостоятельно. Работая с утра до вечера, растя детей, лихо водя переделанную под ручное управление машину, бывший старший лейтенант Сомов прожил долгую и успешную жизнь совершенно счастливым человеком. У него все было хорошо.