Гнев терпеливого человека

Вика поймала взгляд безногого, полный боли и обиды, и соврала:

– Тебе, Вань, особый привет передавали. С намеками. Хозвзвод зашивается, не поверишь.

Получилось довольно фальшиво, но раненый кивнул – вроде бы благодарно. Или показалось?

На перечислении безвозвратных потерь за последние три недели – молчали. На перечислении скромных, но вовсе не нулевых достижений – гомонили и галдели, как первоклассники. Было видно, что все ей действительно очень рады. Вика как-то внезапно растрогалась и чуть не заплакала опять, второй раз за день. Это действительно были свои: как она могла жить без такой теплоты, без такой тесной дружбы с людьми столько лет подряд?

– В отряд по посылке в неделю доходит, реже больше. В основном бытовуха, типа патронов и выстрелов к гранатометам. Всего остального мало: как при вас было, так и сейчас. Аптечек мало, систем связи мало, обмундирования мало, запчастей к электронике нет вообще почти ни хрена… И газет или, скажем, листовок с Большой земли вообще не передают, дураки. Ну, хоть бы радио… В штабе старый JVC ловит что-то урывками по секунде за раз, через глушилки. Наши держатся. Надежда… И не только Сибирь с дальневосточниками… Тихоокеанский и Северный флоты дрозда дают, не поверите! На английском языке иногда подтверждение можно поймать: потери в кораблях они как-то признают. То там эсминец, то сям фрегат какой-нибудь. Мне это ничего не говорит, но наши моряки каждый раз очень радуются!

Все опять погалдели, поулюлюкали, помяукали от избытка чувств. Среди раненых моряков не имелось, но балтийцы были в отряде реально популярны. Неунывающие, умелые, злые.

– По другим я никаких новостей не знаю. Только слухи. Был за Лодейным такой отряд «Серые Волки» – хрен знает, почему такое название, – так и молчат, уже давно… Никакой связи по эфиру. Вроде бы посылали кого-то пару раз, но так никто ничего и не нашел. Наверное, все с ними… Была и команда в районе Орешка: помните, та самая, которая сумела «Страйкер» сжечь? Вот про нее неделю назад слух прошел, что их тетка выдала. Говорили, что при отряде жила женщина с ребенком: то ли жена кого-то из командиров, то ли даже нет. Ребенку лет восемь, и он беспрерывно рыдал от всего происходящего. Дети-то тихие сейчас, сами знаете, а этот вот… В общем, чтобы он не рыдал, мамаша ему давала планшет играть, это его отвлекало. А с электричеством – тоже сами знаете. А ему его по три-четыре раза в день надо было заряжать… В общем, она непрерывно на всех орала, что они ребенка мучают, не дают ему того, что он хочет. И объясняли ей все, и уговаривали, и угрожали, что выгонят, а кому они нужны, кто их кормить будет?.. Бесполезно, ей вообще все равно, говорят, было – только орала еще громче.

– Бывают такие бабы, – убежденно сказал один из раненых. – Когда они на мужиков орут – им легко на душе. В эти секунды проблем для них нет. Блин.

Он замолчал, когда на него посмотрели все сразу. И даже смутился вроде бы, потому что было ясно, что все подумали.

– Ну так вот. Говорили, что это все тянулось, тянулось, а потом она пошла куда-то и рассказала о них. Группу тут же кончили, разумеется… Прямо даже не на следующий, а в тот же день: с вертолетами, зондеркомандой – все, как бывает. Черт ее знает, получила она в награду свою розетку и вообще комфорт, или там не стали разбираться. Может, это вообще утка все… Мне прямо неловко, я вот совсем по-женски вас байками кормлю… Но что-то там такое точно было. Я знаю, что из разведвзвода тройка пошла туда. Может, узнать, может, по ее душу. Но что там в итоге было – не имею понятия… Ну, что еще? Один суровый одиночка из Питера добрался: говорит, там худо. Треть города выгорела на фиг, в новостройках прямо целыми микрорайонами. В Новом Девяткино сделали гетто, сгоняют туда всяких… Не сильно благонадежных. Остальные мрут. Эти в центре сидят, и мозги парят всему миру, что все прекрасно и замечательно. Не знаю, насколько ему верить. Проверку он пока не прошел, работает по хозяйству, под присмотром.

– Пал Степаныч его?

– А то кто же? Желающие найдутся, да его не переплюнешь.