Гнев Тиамат

Переведено группой «Исторический роман» в 2019 году.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Над переводом работали: nvs1408, mrs_owl, Oigene и gojungle.

Подписывайтесь на нашу группу В Контакте!

Джорджу Мартину,

хорошему учителю и отличному другу

Пролог

Холден

Крисьен Авасарала умерла.

Она скончалась во сне, на Луне четыре месяца назад. После долгой плодотворной жизни и короткой болезни Авасарала покинула человечество совсем не таким, каким увидела при рождении. Новости полнились некрологами и воспоминаниями, записанными заранее и готовыми для трансляции в тысяче трехстах системах, унаследованных человечеством. Броские заголовки и бегущие строки: «Последняя королева Земли» или «Смерть тирана», или «Последнее прости Авасаралы».

Но, что бы там ни говорилось, Холдена всё это больно ранило. Ведь невозможно представить вселенную, не подчинённую воле этой маленькой старой женщины. Даже когда на Лаконию пришло подтверждение сообщений о смерти, в глубине души Холден продолжал верить, что она всё ещё где-то там — вечно раздражённая, сквернословящая, готовая переступить любые человеческие условности ради того, чтобы прогнуть историю, на долю градуса отвести от кошмара. И только теперь, спустя почти месяц после того, как впервые услышал эту новость, Холден позволил себе поверить. Крисьен Авасарала мертва.

Но это не означало, что с ней покончено.

Пока не вмешался Дуарте, государственные похороны планировалось провести на Земле. Время, когда Авасарала была генеральным секретарём ООН, стало важным периодом для истории. Служа не только своей планете, но всему человечеству, Авасарала заняла в его истории почётное место, которое никогда не будет забыто. Однако Первый консул Лаконии счёл справедливым и правильным, если место последнего упокоения Авасарала обретет в самом сердце новой империи. Похороны должны состояться в Доме правительства. Для Авасаралы построят мемориал, и она никогда не будет забыта.

Период, который определил карьеру Авасаралы, когда Дуарте был замешан в огромных разрушениях и гибели людей на Земле, тихо замяли. История находилась в процессе переписывания победителями. Холден был абсолютно уверен, что даже если это и не попало в пресс-релизы и ленты государственных новостей, все помнят, что в те дни Авасарала с Дуарте находились по разные стороны баррикад. А если забыли — он точно помнил.

Её мавзолей — только её, поскольку пока нет никого достаточно высокого статуса, чтобы его разделить — построили из белого камня, отполированного с точностью до микрона. Огромные двери уже закрыты, церемония завершена. Центральное место на северном фасаде строения занимал запечатленный в камне портрет Авасаралы вместе с датами её рождения и смерти и несколькими строчками — цитатой, которую Холден не вспомнил. Сотни кресел, окружавшие подиум, откуда произносил речь священник, теперь были заполнены только наполовину.

Люди прибыли на похороны со всей империи и сейчас разбивались на небольшие группы, общаясь со знакомыми. Трава вокруг усыпальницы росла совсем не такая, как на Земле, но заполняла ту же экологическую нишу, вела себя подобным образом, и потому её называли травой. Дул достаточно тёплый ветерок. Когда дворец находился у него за спиной, Холдену почти удавалось поверить, что он может выйти в дикие дебри за пределы дворца и отправиться, куда сам решит.

Он носил одежду лаконийского военного кроя: синюю, с эмблемой в виде раскинутых крыльев, которые Дуарте выбрал символом своей империи. Высокий и жёсткий ворот царапал Холдену шею. Место для знаков различия на мундире пустовало. Видимо, пустота служила символом высокого статуса пленника.

— Желаете пройти в зал, сэр, на приём? — спросил охранник.

Холден прикинул, что произойдёт, если он скажет «нет». Представил, что он свободен и отказывается от гостеприимства. Что бы там ни было, он был совершенно уверен — всё уже продумано и отрепетировано. И возможно, ему это не понравится.

— Одну минутку, — ответил Холден. — Я только хочу... — он неопределённо указал на гробницу, как будто именно неизбежность смерти была чем-то вроде универсального разрешения на проход. Напоминание, что все правила в этом мире временны.

— Конечно, сэр, — ответил охранник и снова растворился в толпе. Однако Холден не почувствовал себя свободным. Ненавязчивое ограничение — вот всё, на что он мог рассчитывать.

У подножия мавзолея, глядя вверх, на изображение Авасаралы, стояла одинокая женщина. Ослепительно-синий цвет её сари был достаточно близок к цветовой гамме Лаконии для проявления вежливости и достаточно далёк, чтобы дать понять — эта вежливость вынужденная. Даже если бы женщина не походила так на свою бабушку, её выдало бы это тонкое «да пошли вы...». Холден направился к ней.