Гнев Тиамат

У Драммер загорелись глаза, улыбка сделалась шире. Она отвечала хорошо поставленным, как для ленты новостей, голосом, звонким и чётким — и совершенно фальшивым.

— Я полностью удовлетворена плавным переходом к более полному надзору лаконийских властей и Ассоциации миров. Наша задача — продолжать использовать выработанные нами старые методы работы, модернизируя их, и интегрировать новые процедуры, чтобы обрезать сухие ветки. Мы поддерживаем на прежнем уровне и даже повысили эффективность торговли без ущерба для безопасности, как того требует великая судьба человечества.

— Всё так плохо?

— Мне не стоит скулить. Могло быть и хуже. До тех пор, пока я — послушный солдатик, и Дуарте считает, что с моей помощью может выманить Сабу, в загоне я не окажусь.

По толпе от главного входа разнёсся ропот волнения. Внимание ползло через зал, как железные опилки, притягиваемые магнитом. Холдену не требовалось оборачиваться, чтобы понять — прибыл Уинстон Дуарте, но он всё-таки обернулся.

Мундир на Дуарте был почти такой же, как у Холдена. От него, как всегда, исходило приветливое спокойствие. Но его охрана была куда заметнее, чем любая слежка за Холденом. Двое крепких телохранителей с оружием и поблёскивающими в глазах имплантами. Кортасар тоже прибыл с Дуарте, но держался в сторонке, как подросток, оторванный от игры ради семейного ужина. Настоящий подросток, дочь Дуарте Тереза, скользила рядом с отцом, словно тень.

Бросив круг своих губернаторов, Кэрри Фиск метнулась к Дуарте, пожала руку. Они минуту поговорили, потом Фиск обернулась к Терезе и тоже пожала девочке руку. За спиной Фиск начала уплотняться небольшая толпа — люди старались незаметно маневрировать, занимая позицию для встречи великого человека.

— Жуткий он, этот сукин сын, да? — сказала Драммер.

Холден что-то пробормотал. Он не знал, о чём она говорит. Может, просто о том, как окружение консула выдрессировано повиноваться. Достаточно, чтобы счесть его жутким. Но возможно, она видела и то, что заметил Холден — подёргивание глаз, жемчужную тень под кожей. Холден видел протомолекулу в действии — насколько это возможно для того, кто не был в лаборатории Кортасара. Может быть, поэтому для него более очевидны побочные эффекты терапии Дуарте.

Он вдруг понял, что не сводит глаз с консула. Больше того, на него смотрят все, и Холдена затягивал этот общий поток внимания. Он взглянул на Драммер, сознавая, что старается отвернуться. Это оказалось труднее, чем Холден готов был признать.

Он хотел спросить, есть ли новости о подполье или на просторах вакуума между мирами царство Дуарте оказалось столь же неотвратимо, как и здесь, в его доме.

— Слышно что-нибудь о подполье? — спросил он.

— Всегда есть какие-нибудь оппозиционеры, — сказала она, стараясь держаться в безопасных границах. — Как насчёт тебя? Как проводит здесь дни знаменитый капитан Холден? Ходит на вечеринки? Машет крошечными кулачками в бессильной ярости?

— Ничего подобного. Замышляет и ждёт момента, чтобы ударить, — ответил Холден.

Оба заулыбались, словно это была просто шутка.

Глава первая

Элви

Вселенная всегда причудливее, чем вам кажется.

Любимая фраза одного профессора во времена ее учебы в аспирантуре. Профессор Эрлих, старый ворчливый немец с длинной седой бородой, напоминавший Элви садового гнома, повторял ее каждый раз, когда кого-то удивляли результаты лабораторных исследований. В то время она считала присказку банальной. Конечно, у Вселенной имеются для них сюрпризы.

Наверняка профессор Эрлих уже мертв. Он почти исчерпал возможности антивозрастных технологий, когда Элви было едва за двадцать. Ее дочь сейчас старше. Но будь он жив, Элви послала бы ему пространные и сердечные извинения.

Вселенная не просто причудливее, чем вам кажется, она причудливее, чем вы способны вообразить. Каждое новое чудо, каким бы невероятным оно ни выглядело, становилось лишь ступенькой к новому потрясающему открытию. Вселенная и постоянно изменяющееся определение того, что считается невероятным. Открытие того, что все сочли инопланетной жизнью, на Фебе потрясло человечество до глубины души, однако не так сильно, как то, что протомолекула оказалась не столько самой жизнью, сколько инструментом. Этакая инопланетная отвертка, превратившая астероид Эрос в космический корабль, захватившая Венеру, создавшая кольцо врат и внезапно подарившая доступ к тринадцати сотням миров за ними.

Вселенная всегда причудливее, чем вам кажется. Чертовски верно, профессор.

— Что это? — спросил ее муж Фаиз.

Они находились на мостике ее корабля, «Сокола». Корабля Лаконийской империи. Экран перед ними медленно заполнял так называемый «объект». Планетарное тело чуть больше Юпитера и почти прозрачное, похожее на огромный хрустальный шар едва уловимого зеленого оттенка. Единственная структура в системе Адро.