Гнев Тиамат

— Пассивная спектрометрия говорит, что это почти на 100% углерод, — ответил Тревон Бэрриш, не отрываясь от рабочего экрана, по которому бежали данные. Ну конечно, их сухарь-материаловед, как обычно, дал Фаизу буквальный ответ на вопрос. Элви знала, что муж спрашивал не об этом. Он спрашивал «почему оно здесь»?

— Упакованный в плотную решетку, — добавила физик Джен Ливли.

Она замолчала, и Элви закончила за нее:

— Это алмаз.

В семилетнем возрасте Элви Окойе вместе с матерью вернулась в Нигерию, когда умерла ее двоюродная бабка, которую она никогда не видела. Пока мать занималась похоронами, Элви слонялась по дому. Попытки восстановить образ покойной по оставленным ею после себя предметам превратились для нее почти в игру.

Снимок улыбающегося молодого мужчины с темной кожей и светлыми глазами на полке у кровати. Муж, брат или сын? В крохотной ванной, среди россыпи упаковок дешевого мыла и чистящих средств, красивый хрустальный флакон с таинственной зеленой жидкостью. Духи? Яд? Все вещи незнакомой женщины казались загадочными и значительными.

Спустя много лет она чистила зубы, и запах вдруг пробудил воспоминание. Элви поняла, что зеленая жидкость была всего лишь ополаскивателем для рта. Одной тайной меньше, но тут же родились новые вопросы. Почему она перелила ополаскиватель в такой красивый флакон, а не оставила в бутылке из перерабатываемого пластика? Откуда взялся хрустальный флакон? Она использовала его по назначению, или ополаскиватель имеет какие-то неведомые скрытые функции? Поскольку объяснить уже некому, это так и останется тайной. Кое-что можно понять только в контексте.

На экране зеленоватый алмаз с идеально гладкой поверхностью одиноко парил в солнечной системе, вращаясь вокруг гаснущего белого карлика. Бутылка ополаскивателя в резном хрустале, окруженная дешевым мылом на грязной полке в ванной. Фаиз прав. Единственный важный вопрос — это «почему?», но все, кто мог бы ответить, мертвы. Оставался только ответ профессора Эрлиха.

«Сокол» был разработан по личному приказу Первого консула Дуарте специально для нее, с единственной целью — отправиться в «мертвые» системы за вратами в поисках каких-нибудь следов безымянного врага, уничтожившего цивилизацию строителей протомолекулы, или этих странных нематериальных пуль, которые они — или оно, или любое другое местоимение, которое следует использовать для экстрамерных предшественников — оставили.

«Сокол» побывал уже в трех таких системах, и каждый раз это было чудом. Элви не нравилось словосочетание «мертвые системы». Люди начали их так называть из-за того, что там не было планет, пригодных для жизни. Элви считала классификацию раздражающе упрощенной. Да, никакой жизни в человеческом понимании не могло быть на алмазе размером с Юпитер, плавающем вокруг белого карлика. Но и никакой естественный процесс не мог создать подобный артефакт. Кто-то его сделал. Фантастическое инженерное искусство в буквальном смысле этого слова, вызывающее восхищение и страх в равной степени. Записать его в мертвые лишь потому, что на нем нет растений, означало, что страх победил.

— Они смели́ всё, — сказал Фаиз, листавший изображения солнечной системы, полученные с радаров и телескопов. — На расстоянии светового года от звезды даже пояса комет не осталось. Они собрали всю материю в этой системе, превратили ее в углерод и слепили из него этот чертов алмаз.

— Раньше люди дарили бриллианты перед тем, как сделать предложение, — заметила Джен. — Может, кое-кто хотел удостовериться, что ему не скажут «нет».

Тревон поднял голову, оторвавшись от консоли, и, моргая, уставился на Джен. Его жесткий буквализм означал также и абсолютное отсутствие даже подобия чувства юмора, и Элви не раз видела, как беспечная ирония Джен ставит его в тупик.

— Я не думаю, что... — начал Тревон, но Элви перебила его.

— Займитесь делом, народ. Нам нужно узнать об этой системе всё, прежде чем приведем в действие катализатор и начнем крушить.

— Вас понял, босс, — отозвался Фаиз и незаметно подмигнул ей.

Остальные члены ее команды, самые лучшие ученые и инженеры, отобранные по всей империи лично Первым консулом, вернулись к своим дисплеям. В научных вопросах, касавшихся текущей миссии, ее приказы имели силу закона империи. Никто из команды ни разу их не оспорил.

Жаль, что не все входили в ее команду и не каждый вопрос считался научным.

— Сама скажешь ему, что мы откладываем развертывание, или я?

Она с тоской посмотрела на экран. В алмазе наверняка имелись структуры. Следы, бледные чернила мертвого манускрипта, которые могли бы привести их к новой тайне, новому открытию, новой невыразимой загадке. Она не хотела никому и ничего говорить, она хотела исследовать.

— Я позабочусь об этом, — сказала Элви и двинулась к лифту.

***