Гнев Тиамат

Лаборатория была меньше, чем Загон. Она узнала кое-какое оборудование из своей экзобиологической лаборатории — секвенсоры, анализатор протеома, инфракрасные и низкорезонансные сканеры. Остальное казалось совершенно непонятным, как и все инопланетные артефакты, встречавшиеся на ее пути. Кортасар, не обращая на оборудование никакого внимания, прошел к клетке из прозрачного полимера, размером как те, что обычно использовались в исследованиях на обезьянах и других крупных животных.

— Трехо считает, что незамыленная пара глаз нам поможет, но на самом деле вам придется нагонять материал несколько месяцев, чтобы хотя бы начать задавать осмысленные вопросы, — сказал Кортасар. — Но для начала вот. Это первые образцы. Песчинка в нашей ракушке.

В клетке сидели дети, мальчик лет семи-восьми и девочка-подросток. Глаза совершенно черные, будто зрачок полностью поглотил радужку и склеру. Девочка встала и подошла к передней стенке клетки. Ее кожа имела сероватый оттенок. Движения почти обычные, но, когда она остановилась, ее полная неподвижность показалась Элви жуткой.

— Что... — Элви не знала, как закончить вопрос. Она слышала выражение «мороз по коже», но до сих пор считала его фигурой речи.

— Их звали Александр и Кара Биссет, когда они еще были живы, — сказал Кортасар. — Дети первой научной экспедиции, жившей здесь до того, как Первый консул перевез сюда своих сторонников. Мальчик погиб от несчастного случая, а девочка вскоре отравилась какой-то местной флорой. Вот что бывает, когда рядом с телом оказываются дроны-ремонтники. Ну, то есть, иногда. Они не всегда сами решают что-то починить, но когда такое происходит... — он кивнул на мертвых детей: — Получается вот такое.

— Я вас не знаю, — сказала девочка.

— Меня зовут Элви.

— Я Кара. Вы тоже будете делать нам больно?

«Боже, — подумала Элви, — к черту все это. Как только выйду отсюда, я найду способ больше никогда не возвращаться. Любой ценой».

— Оригинальные тела мертвы примерно двадцать лет, — пояснил Кортасар. — А эти артефакты, построенные из них, с тех пор находятся в статичном состоянии.

— Значит, они навсегда останутся юными?

— Ну, они всегда будут выглядеть как незрелые человеческие особи. Но это не одно и то же. В основном у них та же структура и химия, что и у оригинальных тел, только очень стабильная. Теломеры не сокращаются. Митоз может идти бесконечно. Клетки не стареют. Иммунитет имеет несколько интересных дополнительных структур. Очень хорошая работа, откровенно говоря.

— Это потрясающе, — сказала Элви. Слова пустые и глубокие одновременно, все равно что камень, летящий на дно колодца.

— С них начался интерес Первого консула к бессмертию. Он посчитал, что если мы сможем понять отличия в структуре и функционировании этих образцов и воссоздать их в живом организме... ну, это будет интересно. Сначала я провел ряд опытов на животных и получил достаточно хорошие результаты, чтобы решиться на эксперимент с человеческим телом.

Она оперлась на трость, борясь с головокружением.

— И Дуарте на это согласился?

Кортасар в замешательстве повернулся к ней.

— Конечно, согласился. Это же решение его главной проблемы. Как сохранять целостность галактической империи поколение за поколением? Нужно, чтобы ей управлял кто-то, кто не умрет. И вот, у них есть то, что нужно, чтобы не стареть и не умирать.

— Он не беспокоился, что... ну, я не знаю... Что-то пойдет не так?

— Он осознавал риски, но считал, что возможный результат их покрывает. Мы двигались очень осторожно, и Первый консул верил в мои способности.

— Ясно, — сказала Элви. — Понятно.

— Все шло хорошо, пока вы не активировали это... — он указал на ее раненую ногу. — Все работало. Еще может сработать при некоторых подстройках и на новом субъекте.

— Я ничего не активировала. Это Сагале, и он выполнял приказ, — возразила Элви, но мысли ее были заняты другим: «Новый субъект — Тереза. Нет, здесь что-то не то».

Кортасар снова занялся детьми в клетке.

«Нет, он делает это для себя самого».

— Конечно, у меня есть все записи, — сказал Кортасар. — Я собрал их для вас в локальной системе. Смотрите, сколько вам потребуется.

— Здесь?

— За пределами этой комнаты проект не существует. Первый консул дал на этот счет совершенно ясные указания, и я не представляю, чтобы адмирал Трехо мог понизить уровень секретности.

Секретная лаборатория была меньше ее кабинета в Доме правительства. Младший, мальчик, подошел и встал рядом с сестрой. Похоже, они будут следить за Элви всё то время, что она проведет здесь. Она задалась вопросом, не позаботился ли Кортасар об этом намеренно, чтобы заставить ее понервничать. И даст ли он ей полную информацию...

— Погодите, – сказала Элви. — Тело Амоса Бартона ведь не нашли.