Гнев Тиамат

— Отец говорил кое-что, когда путешествовал, — сказал Холден, пока автодок завершал своё дело.

— Какой из твоих отцов?

— Папа Цезарь. Он говорил, что, когда уходишь слишком быстро и далеко, душе нужно время, чтобы тебя догнать.

Наоми нахмурилась.

— Кажется, так религиозные фанатики доказывали, что астеры не имеют души.

— Такое тоже возможно. Папа Цезарь говорил о запаздывании биоритмов. В любом случае, теперь я вижу это... иначе. Ты понимаешь?

Он мало говорил о том дне, когда его арестовали. И ни с кем другим, кроме Наоми. Его посадили в тюрьму на станции Медина, допрашивали. И он не знал, проведёт в этом ящике остаток жизни или будет казнён в назидание остальным.

И губернатор Сингх отправил его на Лаконию, чтобы допросить о пришельцах, построивших пространство колец, и о том, что этих пришельцев убило. В самом начале и много раз после у Холдена было ощущение нереальности происходящего.

Вернее, всё реально происходит, но как будто не с ним. Тюрьма сделала его чуточку безумным, и он до сих пор до конца не поправился. Но каждый день, просыпаясь на «Роси», где рядом Наоми и Алекс в пилотском кресле, он чувствовал, что понемногу возвращается в норму. В метафорическом смысле — его душа подходила ближе к нему.

Оттолкнувшись, Наоми подплыла к нему и остановилась с неосознанной грацией того, кто для этого и рождён. Она взяла его за руку. В последнее время она часто так делала. Холдену это тоже нравилось. Особенно, когда он просыпался вдруг среди ночи, не понимая со сна, где находится, и пугался, что придут охранники и опять его изобьют. Голос Наоми успокаивал, но её рука справлялась быстрее.

— Мы собираемся ускоряться через сорок минут, — сказала она.

— Насколько жёстко?

— Алекс говорит, примерно три четверти G. Всё будет хорошо. Но я подумала, что всё же надо тебе сказать.

— Нам не придётся многие часы не вставать с кресла.

— Ну, из-за этого — точно нет, — сказала Наоми. Он даже не понял, был ли в её словах лёгкий сексуальный подтекст или это просто ещё один способ напомнить, что он дома. Но так или иначе, это его успокаивало.

— Только между нами, ладно? Я был бы рад, если бы здесь опять остались только мы. Они хорошие люди, но не наша семья, понимаешь?

— Понимаю, — согласилась она. — Но может... нам стоит подумать о том, чтобы кого-то нанять. Ведь больше нет Клариссы и Бобби.

— Да, — сказал Холден. — Посмотрим. — Он имел в виду «согласен, но не сейчас». Попозже. Когда я смогу.

Наоми всё это услышала.

— Я собираюсь пойти проверить трубопроводы системы охлаждения. Эти ребята выросли на кораблях поновее. Они не так терпимы к нашей жаре.

— Ладно, — ответил Холден. — Я с этим закончу и пойду на лётную палубу.

— Звучит неплохо, — она оттолкнулась и полетела обратно, не отводя глаз от Холдена, остановилась точно у двери и, не глядя, взялась за неё.

После её ухода автодок звякнул, выдавая больному разрешение отсоединиться. Холден двигался медленно, не из-за слабости, а потому что ему нравилось освобождаться самостоятельно. Отчёт уже висел на экране. В целом, всё неплохо. Холден вызвал запись, сделанную после его возвращения на «Роси», линии графиков это подтвердили. Явный рост показателей. Его душа на пути обратно.

Неплохо было бы опять стать собой. Наоми оказалась в центре планов подполья, и перешла к планированию будущего. Но она ясно дала понять, что одной миссии в качестве капитана военного корабля ей более чем достаточно на всю жизнь.

Кресло капитана на «Росинанте» — его. Однако, поскольку сейчас Наоми фактически адмирал флота сопротивления, его капитанство являлось скорее номинальным титулом. Но даже так оно всё равно возлагало некоторые обязанности. Пусть не сейчас, но скоро.

Холден поколебался и вызвал медкарту Амоса. В ней данных не было. Он минутку поразмыслил. Не хочется говорить об этом, однако придётся. Если он снова намерен быть капитаном, значит, надо им становиться.

Сначала он задержался в столовой, взял грушу с кофе и прессованную полоску того, что система называла беконом с грибами. Возле столика парили трое из нового экипажа, и Холден чувствовал, что они разглядывают его, точно так же, как люди в барах или в коридорах станций. Это тот самый Джеймс Холден? Раньше он мог это игнорировать. Теперь ощущал на себе чужое внимание как направленное оружейное дуло. Сделав вид, что не замечает их интереса, Холден двинулся в машинное отделение.

Посреди помещения плавала Ондатра в подгузнике с дырой для хвоста. Как только Холден вошёл, она тут же им завиляла, отчего её тяжёлая и малоподвижная тушка с быстро двигающимся хвостом закрутилась вокруг центра масс. Холден закинул ей в пасть кусочек бекона размером с палец, собака поймала.

— А ты всё лучше справляешься, — сказал он шумно чавкающей Ондатре.

Машинное отделение нисколько не изменилось. Запах высоконасыщенной смазки, избыточное тепло 3D-принтера и старая табличка на том же месте, где и была. «Ты хранишь корабль, он хранит тебя».

Снаружи послышался лязг, ритмичные удары, потом ворчание. В пространстве под палубой кто-то ползал.