Гнездо там, где ты. Том II

   - Но ты ведь не монстр, Даллас! Я знаю, что в тебе есть сочувствие. Помню, как ты лечил меня в Килхурне, когда мне расписали спину кнутом. Квинт… Он запутался, пoнимаешь? Так же, как ты сейчас раздавлен смертью Гретхен, он был раздавлен гибелью Алексы,и так же хотел мести, ибо видел в ней успокоение, потому погрузился во тьму. Но поверь тёмной, которая слишком долго общалась с дьяволом на «ты»: во тьме нет ничего хорошего. Там пустота. Всепоглощающая и отупляющая. Ничего! Будто ты мёртв,и тебя не существует, - голос эльфийки стал холодным и невыразительным, глаза, уставившись в одну точку, стыли льдом. От самого упоминания о тьме Иллиам пробирало до костей,и она поёжилась, обняв себя за плечи. Неожиданно для себя Даллас понял, что она знает, о чём говорит,ибо скрывает множество неблаговидных тайн. – Вот что тебе предлагает твоя жажда мести. Ты этого хочешь?!.. Не советую. Уж лучше боль, с ней можно ужиться.

   - Складно говоришь,тёмная, даже выбора не оставляешь. Только я не сосунок безбашенный, чтобы меня с болью примирять. Ты мне скажи лучше, коль такая умная, как мне без Гретхен моей дальше жить? Истинная судьбой единожды дана.

   За всю свою долгую жизнь Cam Verya не видела, как демоны плачут. Она и не думала, что они способны на такое. А тут узрела, и это было страшно. Слёзы у проклятыx обжигающе кровавые,и текут они прямо из глубины горящих глаз заточённого в человеческой оболочке зверя,терзаемого безысходностью и абсолютным отчаянием.

   - Вот и я не знаю, - зло утёр демон лицо, огляделся по сторонам и, присев над Квинтом, потянул к нему руку, но в его запястье впились пальцы Cam Verya. – Передумала?

   - Нет, я поду…

   - Что я убью сына вожака?

   - Но ты ведь сказал, что хочешь этого больше всего, – возразила Иллиам, поймав себя на том, что оправдывается.

   - Χотеть и сделать – разные вещи, - вздохнул Даллас. Исполин надавил на нижнюю челюсть демэльфа так, что рот юноши открылся, невозмутимо разгрыз себе запястье и поднёс его к посеревшим губам Квинта. – Ты идёшь, или полагаешь, у парня времени до чёрта? Я тебя разочарую, ушастая. Он долго не протянет, если мешкать будешь.

   - Да, конечно, – спохватилась Иллиам, закатывая выше рукав. - Спасибо, Даллас…

   Поочерёдно они поили Мактавеша-младшего собственной кровью, когда Даллас обратил внимание на чародейку.

   - Жаль её… Она приходила в башню смертников. Красивая. Меня удивило, что стражники не тронули её.

   - Лиэйя из Айердора. Она из касты неприкасаемых, тех, кто приближен к старожилам времени. Таких не трогают ни эльфы, ни демoны. Валагунд её ценил, хотя Лиэйя держалась особняком и ни во что не вмешивалась. Но, видимо, даже неприкасаемые терпят до определённого предела. Она называла Квинта принцем…

   - Лайнеф выстоит против мага? – он явно не хотел говорить о демэльфе.

   - Лайнеф намного сильнее, чем кажется.

   - Кому ты это рассказываешь, ушастая? Я к тому говорю, что, раз уж чародейка пала, то госпожа… – Даллас заметил, как дрогнули ресницы Квинта. – А ну, приводи-ка его в чувство! Похоже, оклемался.

   - Квинт, очнись! Квинт, ты меня слышишь? – Иллиам стала хлестать демэльфа по щекам. Мактавеш-младший тихо застонал, но, захлебнувшись оставшейся во рту жидкостью, закашлялся. Поворачиваясь на бок в собственной луже крови, он открыл глаза, и первое, что он увидел, была мёртвая Лиэйя.

   - Всё, как говорила кормилица… - неразборчиво пробормотал он и, медленно опираясь сперва на локти, затем ладонями и коленями об эшафот, встал на четвереньки, не поднимая буйной головы. С длинных мокрых волос, завесой скрывающих лицо демэльфа, в лужу крови, в которой отражением плясали языки пламени сражения, стекали чёрные капли, как остатки вселенской тьмы, через которую к своим, к тем, ради которых стоит жить, прорвался полукровка.

   - Квинт?

   - Я тут, прекрасная роза, но, право, лучше бы сдох. Я столько наворотил, мне во век не отмыться! - Он нащупал и сжал в кулаке меч, собираясь подняться, когда спиной ощутил чей-то враждебный взгляд. Трудно было не догадаться, кому он принадлежит.

   - Даллас, я… - прохрипел демэльф, и голос его оборвался,ибо он не знал, что сказать. Что можно сказать собрату, когда знаешь, что никакие слова сожаления, никакое «прости» не исправит сотворённого? Он бы душу продал богу или чёрту, кому угодно, лишь бы вернуться в прошлое, в то самое, когда была жива еще Алекса,и прожить тот человеческий год по-иному. Οн бы вымолил у матери прощение за свою злобу и сблизился с отцом. Он вернулся бы в Данноттар со своей лесной нимфой и стал верным соратником вожаку клана. Он ел и пил бы с соплеменниками за одним общим столом и был бы счастлив подбрасывать в небо младшую сестрёнку под сердитым для проформы взором строгого командора. А по вечерам, перед тем как забыться страстью к жене с удивительно фиалковыми глазами, заваливался бы к приятелю Титу вместе с бочонком эля,и уж они бы нашли что вспомнить.