Год быка--MMIX

– Ну да, вот же я и щелкаю... на этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... ещё платье полосатое... музей... впрочем, я не помню».

Неско­лько нарочито даже для сумас­шедшего писателя, не правда ли? Впрочем, романти­ческий рас­сказ Мастера столь увлекателен, что чита­тель вслед за Иванушкой тут же забывает о стран­ной за­бывчивости героя. Тем более что никаких альтернатив­ных объяснений этой стран­ности не напра­ши­ва­ется – «Ну, сумас­шедший, что воз­ьмёшь?» Немного иначе обстоит дело, если внима­тельный чита­тель уже знаком с психо­логи­ческим учением о «внутрен­нем человеке» апостола Павла, изложен­ным в «Первом послании к Коринфянам». Вкратце это учение можно изложить в следующих тезисах:

1) Лич­ность каждого человека составляют три автономных части психики: а) плотское; б) душевное; в) духовное, или иначе – «плоть», «душа» и «дух». При этом «плоть» не означает плоть в буква­льном смысле, а связан­ные с плотью психи­ческие про­цес­сы – инстинкты, условные рефлексы и более сложные стереотипы дей­ствия.

2) Впрочем, соб­ствен­но лич­ность составляют душа и дух, поско­льку плоть – есть некое раз­витие животного в человеке, которое должно быть подчинено челове­ческому. При этом Павел говорит о двух «человеках» в одной лич­ности. Душа - это «внешний человек», а дух - это «внут­рен­ний человек».

3) Кроме трёх частей лич­ности есть ещё четвёртая часть – «внутрен­нейшее», надлич­ностная часть, которую легко сопоставить с совре­мен­ным понятием «кол­лектив­ного бес­созна­те­льного».

4) Душа связана с конкретной лич­ностью смертного человека, но дух суще­ствует и раз­вива­ется в раз­ных людях на про­тяжении многих поко­лений.

5) Для ал­легори­ческого описания взаимосвязей духа и души использу­ется сим­волика мужа и жены. Павел частично рас­крывает зна­чение этой сим­волики, пытаясь говорить без притч, но эта же сим­волика присут­ствует не то­лько в Новом Завете, но и во всей Библии, начиная с Адама и Евы и да­же раньше, с сотворения человека в шестой день «мужчиной и женщиной».

Этого краткого изложения будет доста­точно для целей нашего ис­следо­вания. Во всяком слу­чае, мы уже и без привле­чения этого правила толко­вания ал­легорий убедились, что имеем дело с Ма­стером – духом, а не мастером – человеком. Тем не менее, апостол Павел помог нам понять неуверен­ность Мастера в том, что каса­ется имени быв­шей жены. Твор­ческий дух, вселив­шийся через поко­ле­ние-другое в лич­ность конкретного человека, то есть вступив­ший в ал­легори­ческий «тайный брак» с ново­й женой, может и не помнить имени прежней жены или, может быть, жён. Я уж не говорю о том, что имя конкретного «внешнего человека» было, скорее всего, мужским. Так что Мастер в об­щении с дев­ствен­ным Иваном, чтобы не показаться совсем уж сумас­шедшим или «голубым», обязан был запнуться и сослаться на плохую память.

История, рас­сказан­ная Мастером, в глазах Иванушки, признав­шего свою невеже­ствен­ность в духовных вопросах, выглядит сугубо романти­ческой. Но даже краткое знаком­ство с духовным зна­чением ал­легорий «муж» и «жена» делает эту историю намного более сложной и глубокой. И заста­в­ляет нас искать новые указатели в тексте – те самые «замочные скважины», к которым должны по­дойти найден­ные нами «ключи». Лично меня при чтении рас­сказа Мастера всегда немного цепляли своей архаич­ностью два указателя времени – «в половине октября» и «в половине января». Даже во времена Булгакова такое старорежимное употребление было уже чисто книжным, поэти­ческим. Сего­дня же так и вовсе не говорят, а сочетание «в половине» более подходит к часам – «в половине деся­того», «в половине первого». Опять же парал­лель – 12 часов и 12 месяцев. По крайней мере, попыта­емся применить к этим парал­ле­льным рядам два наших ключа.

Начнём, пожалуй, с Пятницы, то есть со второй главы Романа. В рас­сказе Мастера о своей су­дьбе есть ещё одна особен­ность – совер­шен­но опущены события с середины октября по середину ян­варя. Мы лишь догадываемся с большой уверен­ностью, что могло про­исходить в этот период времени – застенки, допросы, скорый суд, внезапное освобож­дение. Но описание ершалаи­мс­кой Пя­тницы во второй главе посвящено имен­но этому самому – допросам, суду, поискам способа осво­бодить бедного узника. И про­исходит это дей­ствие где-то между половиной десятого и поло­виной первого. Так мо­жет быть имен­но это – и есть тот недо­ста­ющий кусок, выпав­ший из рас­сказа Мастера по той причине, что сам Иван уже его слышал и даже сам пере­сказывал?