Год быка--MMIX

30-е главы составляют последнюю четверть третьего ряда, а значит должны «пародиро­вать» сюжет предше­ствующих глав, начиная с 21-й. Автор специ­а­льно отметил, что линия сюжета 30 главы начина­ется с появ­лением Левия в предше­ствующей 29 главе, согласно нашему «восьмому ключу». Поэтому в тексте 30 главы нам нужно вычленить предвари­тельную стадию, которая синхрон­на сю­же­ту 29 главы и по правилу «4-го ключа» соответ­ствует 1-й четверти 3-го ряда (21-23 стадии).

Указание на открытое окно в подвале и на остав­шиеся в особняке вещи является отсылкой к открытому окну, из которого в конце 20 главы упорхнула заглавная героиня Романа. Впрочем, 30 гла­ва и должна быть повторе­нием 20 главы, в которой героиня сидит в одном халате на голое тело и то­же ждет сигнала от Азазелло, чтобы преоб­ра­зиться от вина, как в про­шлый раз от масла. А потом, напугав во дворе соседку, оседлать уже не щётку, а чёрного коня и умчаться за город.

Парал­лели с сюжетом 20 главы доста­точно очевидны. Теперь посмотрим, работает ли «второй ключ» зерка­льной сим­метрии с главой 3, где, как и в 20 главе, главным маги­ческим сред­ством было масло, которое ведёт к смерти Берлиоза. В 30 главе, таким образом, мы имеем синтез двух сюжетов – подарок Азазелло приносит смерть, которая является лишь первой частью маги­ческого ритуала прео­б­ражения двух героев в бес­смертные сущ­ности, которым положено обитать не в подвале дома – отде­льной лич­ности, а высоко на небесах кол­лектив­ного опыта человече­ства.

В 3 главе тоже идёт раз­говор о чёрте. Воланд убеждает Ивана поверить хотя бы в суще­ство­ва­ние дьявола. Об этом же говорит и Маргарита мастеру, но как мы теперь понимаем, поверить в чёрта нужно, чтобы суметь прийти к Богу. Первый глоток целебного вина смер­те­льно опасен для не­под­го­тов­лен­ного человека. Даже в народных сказках сначала вос­станавливают целост­ность героя с по­мощью мёртвой воды, а потом уже оживляют с помощью живой. Поэтому Маргарита в 30 главе так же аккуратно готовит мастера к преоб­ражению, как готовили её саму, и этот про­цесс быстро пов­то­ряет события сначала 21-23 глав, а потом и второй четверти (24-26).

Про­следим это повторение сюжета. Преоб­ражение Маргариты начина­ется с натирания мазью и отказа от одежды. Преоб­ражение мастера начина­ется с бритья бороды, что сим­воли­чески тоже озна­чает отказ от прежней учё­ности. Затем герой осознаёт своё освобож­дение, мыс­лен­но про­летая над зе­ленью двора к себе в подвал. Подвал является аналогом той болотистой низины, в которой Маргарита отдыхала под пение русалок и пляски ведьм. Теперь она сама танцует, изображая ведьму, чтобы ус­по­коить мастера и приготовить его к будущим испытаниям.

Аналог невоспитан­ного толстяка в цилиндре – незнакомец, испугав­шийся злой шутки Марга­риты, воз­вращает героев из состояния свободного фантазиро­вания на грешную землю, в Москву. Да­лее уже сам мастер, подобно Коровьеву в начале 22 главы, пыта­ется вернуть Маргариту к мужу. При­гла­шение мастера к столу повторяет такое же пригла­шение самой героине, а его недо­верие и испуг повторяет её состояние в конце 22 главы. Нагая Маргарита, встреча­ющая у лестницы предста­вителя «нечистой силы», повторяет начало 23 главы. В свою очередь Азазелло подыгрывает героине, живо­писуя свой опыт присут­ствия при казнях. Угощение коньяком тоже напоминает о коньячных ван­ных Беге­мота. Наконец, вместе с глотком коньяка настаёт момент осознания мастером реа­ль­ности про­ис­ходя­щего с ним. Этот момент парал­лелен завер­шению 23 главы и отделяет предвари­тельную стадию последней четверти от соб­ствен­но 30 стадии.

Воспоминания Маргариты о семёрке под подушкой и стрельбе связывают следу­ющий эпи­зод с 24 главой, где также было обсуж­дение целесообраз­ности пребы­вания в подвале. В про­шлый раз Маргарита следовала желаниям мастера, чтобы теперь иметь воз­мож­ность убедить его в обратном. В свою очередь заплесневев­ший кув­шин с фалернским напоминает о Пилате и о красном вине, раз­ли­том в самом начале 25 главы. После этого Маргарита уподобляется Низе из 26 главы, помогая сво­ему влия­те­льному конфиденту лишить жизни любовника, чтобы спасти его для бес­смертия.

Да­льнейший сюжет 30 главы не так явно походит на завер­шение 26 главы. Поджог подвала, из которого вынесена един­ствен­ная цен­ность – роман мастера, может быть связан с подбро­шен­ными в храм трид­цатью сребрениками и запиской. Сим­воли­чески имен­но это обвинение первосвящен­ников в преда­тель­стве было тем запалом череды событий, которые испепелят храм прежней веры. Вырази­те­льный диалог Азазелло с кухаркой застрой­щика тоже напоминает раз­говор между Афра­нием и хра­мовниками. Доста­точно вспомнить известную нам парал­лель между Каифой и директором ресторана.

Наконец, раз­говор Пилата с учеником Иешуа повторяется в про­щании с учеником мастера – Иванушкой. И тот, и другой не желают ни о чём, кроме куска чистого пергамента, чтобы написать про­должение истории о Пилате и о событиях в древнем Ершалаиме.