Год быка--MMIX

Един­ствен­ное место в первой главе, которое хоть как-то может намекать на всех трёх демо­нов из свиты Воланда – это описание Автором самого иностран­ного консультанта. Трость с черным на­ба­лдашником в виде головы пуделя – это сим­вол из «Фауста» и может означать самого Фагота как зем­ную опору Воланда. А вот два глаза, которыми Воланд по-разному смотрит на мир, напоминают нам: зелёный – о Бегемоте, а чёрный – об Азазелло. То есть свита всегда при хозяине, его глаза, уши и ин­струменты, так надо понимать. Каждая из этих подсобных идей получает земное воплощение в виде каких-то личностей и сообще­ств, бес­созна­те­льно движимых одной из форм интуиции.

Конечно, летящие всадники из 32 главы не могут не напомнить о всадниках Апокалипсиса, но их описание не даёт нам основы для сопостав­лений. Если Автор и имел такое желание, то всё же не смог или не успел найти все соответ­ствия этим образам последней книги. Или же мы с вами пока не смогли найти их в тексте Романа. В конце концов, нельзя пере­тяги­вать на себя всё одеяло, нужно оставить и другим воз­мож­ность про­явить себя в ис­следо­вании – найти остав­шиеся необ­наружен­ными парал­лели с книгами Ново­го Завета и другими главными первоисточниками или же оконча­те­льно убедиться в их отсут­ствии. Тем не менее, преображение следующей тройки заглавных героев за­слу­живает нашего отде­льного рас­смотрения и свежего взгляда.

Увидеть невидимое

«Себя Маргарита видеть не могла, но она хорошо видела, как изменился мастер. Волосы его белели теперь при луне и сзади собирались в косу, и она летела по ветру».

В отсут­ствие описания преоб­ражён­ной Маргариты начнём с завершён­ного портрета мастера. К седой косе нужно добавить ботфорты со шпорами, а также наводящий вопрос Воланда о гомункуле, который отсылает нас к образу Вагнера из «Фауста». Образ мастера на выс­шей стадии раз­вития – это обоб­щён­ный портрет двух немецких гениев XVIII века – поэта Гёте и философа Канта. Безусловно, для ил­люстрации 32 стадии более всего подходят эти два великих мастера, достигших высших вер­шин на пути фило­софского и художе­ствен­ного познания.

Нужно, наверное, ответить и ещё на один вопрос: Почему трое помощ­ников Воланда имеют средневековое рыцарское одеяние, а мастер приписан к концу XVIII века? Когда мы делали раз­бивку истори­ческих про­цес­сов на уровни и стадии, то определили Канта в родонача­льники миро­воззрения, лежа­щего в основе новейшей истории, которую с периода наполеонов­ских войн можно рас­сматри­вать как единый про­цесс. Одной из сторон этого глоба­льного про­цес­са является испытание интел­лектуа­льного мастер­ства совре­мен­ного человека, первыми высшими образцами которого можно считать Ка­нта и Гёте. В таком случае рыцарские доспехи свиты Воланда указывают на более масштабный все­мирно-истори­ческий про­цес­с, охватыва­ющий не века, а тысячелетия. Ссылка на истори­ческий ка­лам­бур периода крестовых походов и религи­озных войн означает, что предметом испытания на этом уровне является духовный мир, психи­ческая природа человека.

Можно заметить, что мастер теперь не бо­ится луны, означа­ющей тревоги и обманы подлун­но­го мира. В психо­логи­ческом портрете преоб­ражён­ного мастера, кроме обра­щён­ной к луне юноше­ской улыбки, выделена одна деталь – бормотание, «по приобретен­ной в комнате № 118-й привычке». Эта деталь и «четвёртый ключ» связывают этот момент с серединой 24 главы «Извле­чение мастера», где он и появляется. Кстати, в этот момент про­исходит также пере­оде­вание Маргариты в лёгкий шёл­ко­вый чёрный плащ. Сим­воли­ческое зна­чение совер­шен­ной чёрной одежды нам уже известно.

Вам не показалось, что в последней цитате слова «№ 118-й привычке» немного шероховаты? Как-то не соответ­ствуют высочайшему стилисти­ческому мастер­ству Булгакова? – Ну и что? – ответит нам записной булгаковед, – пере­д нами смер­те­льно бо­льной автор, постоян­но ошиба­ющийся и пре­тыка­ющийся, не обращайте внимания. – И как обычно попадёт пальцем в небо.