Год быка--MMIX

Такое толко­вание героев «романа в романе» соответ­ствует нашей гипотезе о том, что великий роман всегда несёт в себе образы кол­лектив­ной памяти, а сюжет отражает тот скрытый план, о ко­то­ром толковал Воланд в первой главе. И ведь на самом деле, «роман мастера» сам по себе является ве­ликой драматургией, самой яркой и вдохновляющей частью всей книги. Но это эстети­ческое удово­ль­ствие, как мы знаем, происходит от совпа­дения ключевых образов сюжета с «кодовыми зам­ками», которыми запечатлён воландов план в нашей кол­лектив­ном бессознательном.

Булгаков­ский Роман пользу­ется любовью не то­лько у рус­ского читателя. Возможно, «роман в романе» отражает содержание скрытого «плана» на долгий XX век не только для России, но и для всего мира. Сходство двух «планов» может объясняться тем, что сюжетные линии мировой поли­тики концентриру­ются вокруг судьбы Рос­сии и отража­ются в её внутрен­ней политике. И все обна­ружен­ные нами кол­лектив­ные про­образы генетически связаны с такими же силами в мировом масштабе.

В этом случае воплоще­нием Иуды в мировом масштабе – силой, которая предаёт Рос­сию на рас­терзание, является европейская элита, составной частью которой была «белая» рос­сийская элита. Можно говорить и конкретно о Германии как олице­творении обращен­ной к Рос­сии Европы. Не было более близкой и любимой страны для рос­сийской элиты, чем Германия. Соб­ствен­но, изначальным ядром петровского дворянства были прибалтийские немцы. Но когда речь в XIX веке зашла о боль­ших деньгах, то этот немецкий «Капитал» оказался в одном флаконе с европейской русофобией.

Понтий Пилат в мировом масштабе – это англосаксонские державы, лидером которых в XX веке является США. После преда­тель­ства континента­льной Европы, избитая в мировой войне Рос­сия предстает пере­д лицом самой могуще­ствен­ной страны. И вот ведь совпа­дение, Америка имен­но в это время, когда писался Роман, страдала тяжелейшей депрес­сией на грани саморазру­шения. Советское руко­вод­ство не про­сто вступило в диалог с США, но обеспечило заказами американскую про­мыш­лен­ность. И ещё Рос­сия, как это сейчас не выглядит стран­но, поделилась с депрес­сивной Америкой нове­й­шими знаниями и практикой государ­ствен­ного стимулиро­вания экономики. Труды рус­ского эконо­миста Конд­ратьева стали «светом в конце тун­неля», который придал уверен­ности американцам.

Тёмная грозовая туча войны над рас­пятой Рос­сией, казалось бы, умершей на двойном кресте XX века, оказыва­ется на самом деле спаси­те­льной. Удар копьём в сердце Рос­сии не достигает своей цели. Рос­сия, в том числе и при помощи Америки, остаётся в живых, но в таком состоянии, что впору хоронить. И буква­льно на глазах возрождается, вос­стаёт из пепла, пугая всех, включая самого Пилата.

Но кто же в этом контексте Левий Матвей? Кто является мировым аналогом рус­ской интел­ли­генции, как не мировое еврей­ство? После истори­ческой встречи еврей­ства с Рос­сией про­исходит об­ращение быв­шего мытаря, вос­точно­евро­пей­ского сбор­щика податей и доходов. Еврей­ство стано­ви­тся революцион­ной силой и слива­ется в единую «прослойку» с психо­логи­чески близкой рус­ской интел­лигенцией. Мечты Левия одним ударом покончить с рус­ским народом, чтобы тот не мучился, тоже не далеки от образа мыслей советской интел­лигенции. И ещё – в конце сюжета Левий (Израиль) пере­ходит от Иешуа (Рос­сии) под опеку Пилата (США), которому благодарен за казнь Иуды (Германии).

Разуме­ется, это лишь схематичное толко­вание «романа в романе». Но оно вполне объясняет многие подроб­ности этого сюжета, никак не вытека­ющие из канони­ческих или апокрифи­ческих еван­гелий. И всё же у внима­те­льного читателя могут воз­никнуть вопросы. Например, рабом денег стано­вится Иуда, или в его образе Германия. Но ведь это англосаксы, Америка является центром финан­совой системы капитализма? В том-то и дело, что американская элита является хозяином, а не рабом денежной системы. Это Европа оказыва­ется в рабской зависимости от денег. А сама Америка зависит, прежде всего, от своих геополити­ческих страхов.

Если читателям интересно, можно более подробно разо­б­рать психо­логи­ческие механизмы ду­ховного раб­ства – преда­тель­ства любимого Иуды, трусости могуще­ствен­ного Пилата и тупости пре­дан­ного Левия. Или может быть уже пора пере­ходить к толко­ванию москов­ской части Романа?

О фарисее и о тиране

Мне кажется, что нам всё же удалось пере­хватить взгляд самого Автора на своих героев. Кри­терием истин­ности здесь является то, что ниточка, за которую мы потянули, про­должает раз­маты­ва­ться, не обрываясь и приводя к новым открытиям, которые лежат в русле общей логики. В этом отли­чие от прежних толко­ваний и ис­следо­ваний Романа, рас­пада­ющихся на фрагменты или шитых иными нит­ками – идеями из совсем других сюжетов и про­изве­дений.