Год быка--MMIX

Теперь можно находить ответы и на такие загадки Романа, которые вовсе не были спрятаны, и лежали у всех на виду. А это значит, что взгляд наш скользил по поверх­ности блестя­щего текста, не про­никая в глубину чистейшей воды. Как будто закатное солнце слепит взгляд, отражаясь от мелкой ряби на Патри­арших прудах. Один из таких про­стых, лежащих на поверх­ности вопросов – за что Бул­гаков так не жалует Левия Матвея? И ещё – почему Иешуа считает главным пороком трусость, а во­все не преда­тель­ство? Но не винит при этом Пилата. А винит ли Иуду?

Взаимоотно­шения Учителя с каждым из трёх его учеников, дей­ствующих в романе мастера, насто­лько многослойны, что поверх­ностному взгляду кажутся про­явле­нием юродивости со стороны Иешуа. Но Булгаков не считает Иисуса юродивым, и мы тоже должны исходить из того, что Иешуа – это великий Учи­тель, призван­ный спасти, то есть показать путь к истине своим ученикам.

Итак, публика разо­шлась во мнении, кто же из трёх учеников – Левий, Пилат или Иуда хуже. Интел­лигентные читатели изнача­льно уверены, что хуже преда­тель­ства донос­чика Иуды быть ничего не может. Но Иешуа не осуждает Иуду, а то­лько предвидит его печа­льную судьбу. В свой пред­смерт­ный час Иешуа обличает трусость Пилата – «нет большего порока». Но, судя по всему, сам Автор считает имен­но Левия худшим из трёх. Не иначе как в приступе забывчивости, которой записные толко­ватели всё время попрекают Булгакова. Или можно приплести другое дежурное объя­снение – дело в природном антисемитизме рус­ского писателя. В общем, есть много способов уходить от вопросов и не утруждаться поисками ответов.

Но раз­ве Левий Матвей вообще достоин осуж­дения? Ведь он вроде бы не наказан позорной смертью как Иуда, или тоскливым бес­смертием как Пилат? Или мы что-то про­пустили? Может быть, всё дело в том, что мы повелись на ирони­ческий розыгрыш со стороны Автора и посчитали, что он дей­ст­вите­льно раз­решил нам отменить Евангелия? То есть Автор встал на позицию Берлиоза, кото­рого сам же за это первым делом обезглавил? Одно слово – шизофрения, как и было сказано.

Но может нам не делать себе послаб­лений? Может, про­читаем хотя бы один стих из Иоан­на: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» /Ин 15,15/.

А теперь сравним это с диалогом из 29 главы Романа:

«– Что же он велел пере­дать тебе, раб?

– Я не раб, – всё более озлобляясь, ответил Левий Матвей, – я его ученик.

– Мы говорим с тобой на раз­ных языках, как всегда, – отозвался Воланд, – но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак...»

Итак, Иисус не называет более своих учеников рабами, потому что научил их всему, и они – более не ученики. А до этого был ещё ритуал омо­вения ног, сим­воли­зиру­ющий не умаление Учителя до учеников, но воз­выше­ние учеников до учителей. Поэтому Воланд прав, и слово у­ченик дей­ст­вите­льно равнозначно слову раб. А сам Левий наказан ничуть не меньше Пилата, оставаясь не про­сто «ве­чным студентом», но вечным рабом.

За что же такая немилость? Ведь он предан Учителю сверх меры, готов следо­вать за ним всю­ду как тень, как раб, как собака. И за это наказание?! В общем-то, да – имен­но за это! За то, что не де­рзнул, не захотел сам стать как Учи­тель. В общем, заслужил своё наказание в точном соответ­ствии с Новым Заветом, где на этот счёт име­ется притча о закопан­ном таланте.