Год Единорога

В это время мужчина, уже напоив коня, вел его обратно в конюшню и прошел совсем рядом со мной. Я хорошо разглядела его лицо с такими же раскосыми бровями и острым подбородком, как у Всадников. Но он тоже не видел и не слышал меня!

Этого я уже не могла перенести и, протянув руку, дернула девушку за рукав. Она испуганно вскрикнула, отшатнулась и что-то невнятно пробормотала. Мужчина повернулся к ней и что-то крикнул с вопросительной интонацией, но язык этот был мне незнаком. Теперь они оба смотрели на меня в упор, и все же явно меня не видели.

Я больше не могла выдерживать такое напряжение, воля моя ослабла и вот вся картина поблекла и начала тускнеть: дом, мужчина, лошадь, девушка-служанка. Они расплывались, бледнели и наконец исчезли совсем. Я снова стояла одна на заброшенном поле, хотя в душе знала, что все это никуда не делось. Мое второе зрение и раньше помогало мне видеть настоящее под любой иллюзией, но здесь реальность поменялась местами с иллюзией: для меня был призрачен этот дом, а реально — заброшенное поле, а для них дом — реальность, я же — призрак.

Я снова вышла на дорогу, села на обочину и уронила голову на руки. Смогу ли я войти в реальность этой страны, перестать быть призраком? Может быть, тогда, когда я воссоединюсь с другой Джиллан? А сама она — реальна в этой стране?

От ализонских пайков остались одни крошки. Где здесь я смогу найти еду? Смогу ли я вызвать свое двойное зрение на время, достаточное чтобы войти в дом и найти там еду? Ее придется просто украсть, ведь хозяева не могут меня ни видеть, ни слышать, а значит, я не могу попросить. «Эта страна отлично защищена, — подумала я. — Даже если кто-то сумеет преодолеть их барьеры, то сначала встретит стражей в горах, а потом попадет на эту безлюдную равнину, так никогда и не узнав, что это только иллюзия». Да и сама я разгадала это почти случайно. Интересно, что миновала я, думая, что иду мимо заброшенных полей? Замки? Деревни? А может, и города?

Но сейчас мне, прежде всего, нужна была еда, поэтому я снова должна увидеть реальность, если хочу ее найти. Две усадьбы, которые я различала вдали, были слишком далеко от дороги. Кстати, эта дорога была и в реальном мире, а главное, вела именно туда, куда звал меня внутренний голос.

Далеко за полдень я наконец наткнулась на маленькую деревушку совсем рядом с дорогой. В ней было всего домов двадцать, а в центре возвышалась какая-то башня. Люди, двигавшиеся по обеим сторонам улицы, казались мне смутными тенями, но я и не пыталась разглядеть их получше, а сосредоточилась на домах. На пороге первого из них сидела женщина и пряла, перед другим играли дети, дверь следующего дома была плотно закрыта и, похоже, заперта, а вот четвертый дом, судя по вывеске над дверью, был гостиницей.

Мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы удержать это видение, когда я рискнула войти в здание через приоткрытую дверь под вывеской. Прямо от дверей тянулся короткий коридор, и слева виднелась еще одна открытая дверь в комнату, где стоял большой обеденный стол с лавками. На столе лежал каравай темного хлеба и большой кусок желтого сыра. Я очень боялась, что все это потускнеет и исчезнет прежде, чем я успею схватить еду, но этого, к счастью, не случилось. Я быстро сунула все это богатство в складки своего свернутого плаща и двинулась назад к двери, но там неожиданно появилась туманная фигура — так я воспринимала сейчас здешних жителей. Я отпрянула, прижалась к стене и постаралась сосредоточиться, чтобы получше разглядеть того, кто загородил мне дорогу.

Это был мужчина, одетый в кожаные штаны, сапоги и кольчугу. Его верхняя куртка из шелковистого сукна напоминала одежду Всадников, только без меховой отделки, а вместо шлема он носил мягкую шапку.

Он подозрительно оглядел комнату, но меня явно не видел, и вдруг ноздри его дрогнули, словно он что-то учуял. Мужчина что-то сказал на языке, которого я не понимала, но мне показалось, что он задал вопрос. Я затаила дыхание, словно оно могло меня выдать. Он повторил свой вопрос и, пройдя совсем рядом со мной, шагнул в комнату. Я осторожно пошла к двери, как вдруг он отвернулся от стола, с которого я только что взяла хлеб и сыр, и уставился прямо на меня. Я замерла. Мне показалось, что он наконец меня увидел, но по выражению его напряженного лица догадалась, что он просто к чему-то прислушивается. Внезапно он направился прямо на меня.