Год красного дракона

Если театр начинается с вешалки, то Тридесятое царство, как оказалось, начинается с госпиталя... Только одни добрые люди лишь проходят в нем обязательный медицинский осмотр и встают на учет, а других это заведение забирает к себе надолго, ибо не лечат тут только свершившуюся смерть. Кто был в одном таком армейском заведении, тот, считай, видел их все. И капитан медицинской службы Галина Петровна Максимова была типичным военным врачом среднего ранга, и обращались с нами так же, как в обычном госпитале обращаются с пациентами, за исключением того, что для тяжелых ранбольных вроде нас вместо кроватей положены каменные ванны с какой-то там особенной живой водой. Но это была единственная такая особенность; после «переливания» жизненной энергии мы все четверо совершенно спокойно восприняли то, что главврачом тут числится не Галина Петровна, а малышка Лилия, которой на вид едва исполнилось двенадцать лет.

И именно эта советско-российская узнаваемость привычного всем заведения сразу настроила нас на деловой лад. Правда, надолго процедура нашего оформления не затянулась: товарищ Максимова ограничилась самим беглым осмотром, после чего остроухие прелестницы, стройные и изящные (не чета их боевой разновидности) взяли нас под руки и по выдолбленной в скале каменной лестнице повели куда-то вниз, в помещение, больше напоминавшее пещеру, чем классический подвал под зданием. А там, в полумраке - ряды каменных ванн, опять же выдолбленных прямо в теле скалы, пляшущие в воздухе разноцветные огоньки и сполохи, а также звучащая как будто бы со всех сторон сразу тихая успокаивающая мелодия. Нас проводили в дальний угол этого храма здоровья, предназначенный для тех, кого погружают в ванну на длительные сроки, совмещая эту операцию с целительным магическим сном, как на вполне понятном русском языке объяснила старшая из сопровождавших нас девиц. Вода, в глубине которой плясали разноцветные искры, приняла нас нежно, как родная мать, и мы поплыли в ней, не замечая, как погружаемся в глубокий сон.

Так мы провели целую неделю, спали и видели необыкновенный сон один на всех. Мы знали, что мы спим, и что наши иссохшие тела плавают в магической воде такой температуры, что в ней испытываешь ни тепла, ни холода. И в то же время мы все четверо сидели за грубо оструганным деревянным столом, то ли в блиндаже, то ли в бревенчатой избе без окон и разговаривали разговоры, будто не наговорились при первой жизни, то есть при четырех первых жизнях. И первым нашим собеседником был Голос, который закинул нас сперва в иные миры, поделив на дольки будто апельсин, а потом вернул обратно, соединив то, что, казалось, было разделено навсегда. Мы его только слышали, но не видели, однако все равно были уверены в истинной сути того, кто разговаривал с нами, не открывая своего лица. У других бы ум за разум зашел только от одного этого факта непосредственной беседы с Творцом Всего Сущего, а мы ничего, ни в одном глазу, как будто так и надо.

Поговорили хорошо. Голос просил называть его Небесным Отцом и сказал, что мы лучшие из его детей, как и те, кто служит местному главному начальнику товарищу Серегину, которым мы уже имеем честь быть знакомыми. Да уж, отрекомендовал нам его Голос по полной программе. Он и воин, он и полководец, произнесший перед своими солдатами формулу полного тождества: «Я - это вы, а вы - это я», он и честный справедливый властитель, защитник всех обиженных, униженных и оскорбленных, опекун вдов и сирот, самовластный князь Великой Артании (знать бы, где это) и будущий император Четвертой Русской Галактической Империи. А еще товарищ Серегин - настоящий герой, победитель эллинского бога Ареса, дьявольского отродья херра Тойфеля, аварского кагана Баяна, монгольского хана Батыя, польского короля Сигизмунда, французского императора Наполеона, британской королевы Виктории, Адольфа Гитлера и иных, менее значительных, мерзавцев...

А потом нам показали этапы трудного пути армии товарища Серегина по мирам основной последовательности, причем «кино» было не только в цвете и со звуком, но еще с вкусом и запахами, которые могли сказать о происходящем гораздо больше остального. Мы видели скачущие по степи шестого века большие массы латной кавалерии и трепещущие над ними священные алые знамена, видели могучих остроухих воительниц, облаченных в доспехи родного для нас цвета хаки. Мы видели их врагов, дикую кочевую орду, что подобно саранче уничтожала все, что встретит на своем пути. Наши ноздри обоняли запах тления в славянских селениях, куда эти бабуины добрались раньше кавалеристок товарища Серегина, мы видели обезображенные тела женщин и детей, над которыми с жужжанием кружили стаи мух. На летней жаре тела разлагаются быстро, поэтому зрелище на вид и запах было особенно ужасным и отвратительным.