Год красного дракона

А потом мы видели, как во встречной сшибке сошлись орда степняков и панцирная кавалерийская лава, над которой трепетали священные алые знамена. Рейтары товарища Серегина, на своих могучих дестрие будто живые танки, прокатились по диким кочевникам как по пустому месту, без всякого погребения бросив порубанные, потоптанные, пробитые копьями тела. И такая же судьба ждала главные силы орды, чье уничтожение стало апофеозом кровавого безумия, ибо, предчувствуя свою окончательную гибель в канун решающей схватки, пришельцы с востока решили перебить собственных женщин и детей, и те сами бросались под их мечи. Из некомбатантов в той бойне выжили немногие, и никто из них не был потом убит или продан в рабство, а вот из злобных и вооруженных врагов не уцелел никто. Рабовладельцев и работорговцев товарищ Серегин ненавидит люто, и при взятии с поличным приказывает таких сажать на кол без суда и следствия, так сказать, в административном порядке. И все мы тоже одобрили подобную практику, ибо без такой погани Земля будет чище.

Потом пошли картины Батыева нашествия в тринадцатом веке. Все разница с предыдущим эпизодом только в типе местности (леса вместо степи) и времени года (зима вместо лета), а все остальное то же самое, разве что тела убитых гражданских, заледеневшие на морозе, не издают никаких запахов, а спокойно лежат и ждут похорон, если, конечно, в округе уцелел хоть кто-нибудь из своих. И снова скакали по русской земле высокие всадники, на этот раз в белом зимнем камуфляже, и копыта их коней лишь едва касались поверхности сугробов. Гулять так гулять, рубить так рубить. И не было пощады никому - ни мелким группам фуражиров, ни целым туменам. И тут я окончательно поверил, что этот ушлый капитан происходит как раз из нашего племени летучих мышей, ибо оказался он разворотлив²¹,изобретателен, чертовски умен и беспощаден, когда речь идет о врагах наше страны, в каком бы веке она ни располагалась. И если анты-артаны шестого века были нашими достаточно условно, то от тех, кто бился против Батыева нашествия, мы ведем прямую преемственность.

Поддержал наших предков капитан Серегин, надо сказать, на славу. В ход пошли не только жалящие набеги его кавалерии на фуражиров и концентрированные атаки отдельных монгольских ту-менов всем войском, но и изобретения грядущих времен. Уж не знаю, фугасы какого типа использовали его саперы при минировании русла замерзшей Оки, но рванули они знатно, и кони вместе с монголами летали по небу аки птицы. Большой специалист закладывал заряды - уважаю, благодарность в приказе и рукопожатие перед строем. А еще один тумен его люди прибили чем-то, чертовски напоминающим тактический ядерный заряд. Уж вспышку взрыва и светящийся шар, превращающийся в грибовидное облако, которое вздымается в небеса, невозможно спутать ни с чем.

Одним словом, Батыя товарищ Серегин победил, ибо с самого начала был быстрее и умнее его, а к концу стал еще и сильнее, а потом начался такой большой реал-политик, что мы только раскрыли рты. От своего имени наша команда выступала только в мире русско-турецкой войны за освобождение Болгарии, во всех остальных случаях предпочитая встраиваться в существующее российско-советское государство, а товарищ Серегин показал такой класс произвольной политической программы, что нам оставалось только удивляться. И что, нам в своих прежних жизнях так тоже можно было? Но надо признать, что среди тогдашних Рюриковичей товарищ Серегин белой вороной не выглядел и вел себя вполне по-свойски, да и те приняли его как равного себе, что стоило им дорого. И судили князья на своем съезде в спасенной от врага Рязани не столько Батыя, для которого товарищ Серегин заранее приготовил именной кол, столько разных иуд из своей среды, обещавших этому Батыю режим наибольшего благоприятствования и моральную поддержку.

Кроме всего прочего, по ходу этой истории товарищ Серегин свел знакомство с юным новгородским князем Александром Ярославичем и его отцом - киевским князем Ярославом Всеволодовичем. Эти двое стояли во всей тогдашней великокняжеской своре наособицу, потому что бились они не только за свой личный интерес и интерес своего удела (что несколько шире), но и за всю Русь в целом, которая в тринадцатом веке уже была довольно абстрактным понятием. Одно то, что прожженный политикан того времени (я имею в виду отца Александра Невского) воспринимал товарища Серегина как равного по положению, и в тоже время более опытного коллегу по княжескому ремеслу, говорит о нашем новом начальстве очень много. А в том, что Голос приготовил товарища Серегина к нам в начальники, лично у меня нет никаких сомнений. Иначе не стоило бы огород городить, то есть извлекать наши сущности из того места, где они находились после смерти всех своих воплощений.