Год Огненной Змеи

— Эти девки все по своей воле хотят… Пока не поздно, надо с бригадиром поговорить. Шойдок, как будто, в пади Манти… Ну, парень, баяртай!

— До свидания.

Опустив голову, Санджи поплелся к Балмацу.

Сонный с виду, конек Сокто-ахая с места взял рысью. Старик хотел было еще поторопить его, но заметил почти над головой орла и натянул поводья. Орел кружил на одном месте, что-то высматривая внизу, стрелой понесся к земле, снова взмыл.

— Н-но!

Конь рванул.

Проскакав совсем немного, чабан увидел, что объягнившаяся карнаухая овца преспокойно бросила только что родившихся близнецов и пошла себе…

— Ммм-а! Ммм-а! — блеяли ягнята, возвещая о своем приходе в этот мир.

Старик спешился. Подошел ближе. Махонькие! Не больше рукавицы. Сквозь тоненькие ребрышки, если посмотреть, солнце можно увидеть. Желтенькие копытца, толстые суставы на длинных ножках. Словно пьяные, тычутся мордочками в землю, пытаются сесть. Кое-как встали на четыре ноги, шатаются. Янтарно-желтыми глазками уставились в степь — куда это мы попали?

— Эх, бедняги! Чуть в когти орла не угадали. И не знаете, что мать вас бросила. Еще замерзнете… Вот чабаны! Не заметили даже, что овца объягнилась! — Сокто-ахай гладит еще мокрых ягнят.

Посидел рядом с ними, взял их под мышки, зашагал. Конь двинулся за ним.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Дороги…

На все четыре стороны бескрайней равниной легли степи. Из конца в конец пробороздили их тропы, выбитые скотом, колеи от телег, широкие дороги для машин. Пересекаются, переплетаются, разбегаются, сходятся вместе эти пути-дороги, петляют вдоль рек и речушек, огибают холмы, ныряют в нечастые перелески, теряются в жесткой траве.

Вот старушка, посадив позади себя девочку с сумкой на боку, трясется в седле, погоняя коня. Вот, бросив вожжи, кто-то дремлет на телеге с бидонами, которую лениво тянет упряжка быков. Вот лихо крутит педали, склонившись над рулем велосипеда, парнишка. Куда-то мчатся на красном мотоцикле с коляской три милиционера. Оставляя за собой шлейф пыли, несутся почитаемые на селе «ГАЗ-69» и быстрые, изящные «Волги». Обгоняют друг друга груженный ящиками «ЗИЛ», минский самосвал, чешский цементовоз, цистерна с молоком, фургон автолавки — все спешат. Натужно гудит лесовоз, тащит длинные бревна, обвязанные цепями. Подвывая сиреной, обходит всех пожарная машина.

В этом нескончаемом потоке и внимания не обратишь на отслужившую не один срок трехосную машину с высокой будкой-кузовом. Через много рук прошла она. Ездили на ней люди с правами и без прав, умелые и разгильдяи, трезвые и пьяные. Одно время все местные шоферы учились на ней. В общем, досталось ей. Пришла пора, когда и ремонтировать ее отказались, хотели списать да в утиль сдать. Но год назад снова ожила она. Собрали ее из ничего — один номер от нее оставался, и превратили в передвижную техническую мастерскую — автолетучку. Очень понадобилась колхозу такая мастерская.

К ветровому стеклу «летучки» пристроен «бортжурнал». Ведется он аккуратно, в нем записано, что, где и когда делал экипаж мастерской.

1 марта. Сделали обкатку мотора после капитального ремонта. Завтра отправляемся в рейс.

2 марта. Поставили радиатор на «Беларусь» в строительной бригаде.

3 марта. Ремонтировали кормозапарник на ферме Харганаш.

7 марта. Сменили лемехи на тракторных плугах во второй чабанской бригаде в Зун-Убжиё.

9 марта. Чинили передний мост «ГАЗ-69» (ЧИ № 75–66).

11 марта. Сменили динамо на электродвигателе культ-базы.

12 марта. Ремонтировали сепаратор на ферме Куйтун.

Сегодня — семнадцатое. Записи в журнале еще нет. «Летучка» направляется на южные стоянки — проверить, как готовят технику к посевной в бригаде Шойдока Цынгуева.

Дорога мягкой лентой стелется под колеса. Прохладный ветерок лезет в щели кабины. На обочинах изредка поблескивают брошенные пустые бутылки. Там и сям виднеются снежные заплатки. Чутко дремлют в ожидании тепла и весны красноватые кусты ерника.

За рулем — Роза Кузнецова. Чуть подавшись вперед, она ловко крутит баранку, смотрит, не отрываясь, синими своими глазами на быстро набегающую дорогу, лишь изредка бросая взгляд в боковое зеркальце. Зеркальце прилажено так, что идущие сзади машины в нем не отражаются, зато можно увидеть, на месте ли веснушки и родинка над верхней губой, в порядке ли короткая прическа, сделанная в подражание какой-то известной киноактрисе.

Рядом с нею Булат, старательно исполняющий многотрудные обязанности механика. В своем неизменном комбинезоне он крепко спит, не замечая ни тряски, ни толчков, ни крутых поворотов. Накануне Булат чуть не до утра просидел над книгами, и сон сморил его, едва выехали из Хангила.

Розе скучно, и она включает приемник, вмонтированный в приборный щиток. На всех волнах сплошной треск. Сквозь него пробивается разноязыкий говор. И вдруг чистый девичий голос доносит песню:

По берегу широкого Онона
Скакуна бы пустить хорошо!

Булат открывает глаза, но они тут же снова смыкаются. Роза звонко подпевает приемнику:

С другом своим любимым
Свидеться бы хорошо-о-о!