Год Оракула

Уилл принял ее руку, и тут его вытащили из кресла в медвежьи объятия. Через несколько секунд Бекки его отпустила и плюхнулась на диван рядом с Кэти, уставившись на недопитый коктейль у нее в руке.

– Я смотрю, ты тут даром времени не теряешь.

– Выпить хочешь? – спросила Кэти.

– А как же. Сделай мне смузи.

Кэти встала, прихватив водку, и скрылась в кухне.

– Ты надолго, Джонни?

– Только переночую. Надо возвращаться.

– Очень жаль. У меня дочка есть, от которой ты бы наверняка голову потерял.

– Ты говорила, – сказал Уилл. – Много раз.

Бекки фыркнула. В кухне загудел блендер.

– Господи боже мой, на мосту движение – кошмар. Сорок пять минут пробиралась. Ты в пробку не попал?

– Нет, нормально. Проскочил как-то, наверное, – ответил Уилл.

– Терпеть не могу этот мост, – сказала Бекки. – Каждый раз, когда на нем тебя подпирают, ты как в западне. Вид этого не компенсирует.

Она села по-турецки, подвинувшись глубже к спинке дивана.

– Надо сказать, – заметила она, – ваш парень молодец, что эти предсказания повесил на Сайте. Предупреждения. Они многим помогут. Наверняка не одну жизнь спасут. Я даже загордилась, что участвую.

– И я, – сказал Уилл. – И я горжусь.

Биография Кэти Дженкинс была примечательной. Она училась на инженера-компьютерщика в Калифорнийском технологическом, работала в восьмидесятых в лабораториях Xerox PARC, участвовала в разработке мировой сети передачи данных. Она была в своей области корифеем и работала со всеми, кто в те решающие для отрасли ранние годы оставил важный след в развитии компьютерного мира.

Ушла она, когда поняла, что «если ты хрен в штанах не носишь, то работать будешь вдесятеро за половину славы и треть зарплаты». Она вышла замуж, завела детей, а чтобы не потерять квалификацию, консультировала бывших коллег и время от времени брала работы поинтереснее, в том числе такие, для которых использовала идентификацию GrandDame. Кэти говорила Уиллу, что почти никогда не берется за работы из Темной сети, но ей нравится знать, чего на самом деле хотят люди. Знать их злобные, болезненные, омерзительные запросы. Воровство, ложь и шпионство. Это было окно в наихудшие части человечества, и в этом был для нее стимул поддерживать профессиональную форму и быть настороже.

А Бекки была классической лонг-айлендской вдовой. Они с мужем переехали во Флориду, когда дети окончили колледж, и она почти всю взрослую жизнь была женой и матерью. До этого времени.

Уилл мало что знал о том, как появились Флоридские Леди. Видимо, женщины объединились после смерти мужей – те умерли примерно в одно время. Встретились в какой-то группе волонтеров музея Форт-Майерса и довольно скоро стали напарницами в небольшом бизнесе по компьютерной безопасности. Что делала в этом содружестве Бекки, Уилл не очень понимал – Кэти явно была техническим гением. Но так или иначе, группа работала, и Флоридские Леди были очень эффективной командой. Кэти никаких даже самых мелких решений не принимала без одобрения неподражаемой миссис Шубман.

Кэти вернулась с кухни с какой-то розовой смесью в высоком бокале. Протянув его Бекки, она села рядом. Уилл смотрел то на одну, то на другую. Бекки Шубман выглядела как белая Ширли Хемфилл, а Кэти Дженкинс всегда напоминала Уиллу Джеки О[6].

Они никак друг другу не подходили. Как побитый старый «Шевроле» к винтажному «Феррари». Но вот работали вместе.

– Так, Джон, – сказала Кэти. – Говори теперь, что у тебя к нам за дело?

Уилл достал из кармана две карточки, на каждой напечатана длинная строка чисел. Перегнувшись через стол, он дал каждой из Леди по карточке. Они посмотрели на них, потом с легким недоумением на Уилла.

– Это что? – спросила Бекки.

– Номерные счета Южно-Кайманского национального банка. Открыты на имя каждой из вас. На каждом пять миллионов долларов.

Они синхронно обернулись к Уиллу, вытаращив глаза.

– За каким чертом? – спросила Бекки. – Вы нам уже заплатили.

Уилл кивнул:

– Оракул читает ваши отчеты по защите. Мы знаем, какие люди пытаются добраться до Сайта. Правительства, прочие невероятно мощные силы. И они не прорвались. Мы все еще защищены. Вы обе сделали невероятную работу и заслужили это. Веселого Рождества!

– Я еврейка, но такое поздравление приму, – сказала Бекки, глядя на зажатую в руке карту.

Кэти встала, положила карту на журнальный столик. Потом подошла к бару и стала смешивать еще коктейль.

– Маслина или лимон, Джон? – спросила она.

Уилл вздохнул:

– Лимон.

Через секунду она вернулась, держа полный до краев бокал мартини с водкой, где лениво в такт ее шагам шевелился завиток лимонной кожуры. Бокал она протянула Уиллу.

– Будем, – произнесла она, поднимая свой бокал.

Они чокнулись, и Уилл пригубил мартини. Ледяное, нежное и одновременно невероятно крепкое. Первый глоток был приятным, и вроде бы мартини не собиралось переставать его радовать.

– Грех жаловаться, Джонни, но это единственная причина, по которой ты здесь? Ты же мог нам и по телефону сказать.

Уилл сделал еще глоток. Восхитительно.