Год полнолуний

— Данила, ты пропал! — поднялся в воздух малыш и умчался в сторону.

— Да их же всего полсотни! — с облегчением улыбнулся Господь, поймал крайнего на мушку и плавно нажал на спусковой крючок.

Та-та-та!

Левый всадник кувырнулся вместе с лошадью, но и автомат замолк. Создатель лихорадочно передёрнул затвор, снова прицелился…

Та-та!

— От блин, обойма неспелая! — выругался Создатель, отстегнул магазин, швырнул в сторону, воткнул другой, передёрнул затвор, но три сотни метров, отделявшие конницу от фаланги уже исчезли под копытами разогнавшихся коней.

Гера догадался передёргивать затвор, когда оружие «затыкалось», Антон же просто давил на гашетку давно осёкшегося автомата. Всем троим им удалось свалить только двух врагов, и Олег подозревал, что обоих убил он. А потом конная лава ударила в монолит фаланги.

Создатель услышал громкий стук пик о щиты, жалобное ржание коней, напоровшихся на копья.

Конница отхлынула. Перед несокрушимой стеной воинов билось в агонии несколько лошадей, да четверо «всадников» улепётывало пешком. Хабреки рассыпали строй и с восторженными криками погнались за этими несчастными.

«Неужели победа? — изумился Олег. — Так просто?»

И тут удирающие всадники единым движением развернулись, рванулись в новую атаку. Опущенные пики, пена на лошадиных мордах, тяжёлый топот. Яростный вопль Михаила. Хабреки сомкнулись в неровное каре, ощетинились копьями, но конный отряд просто обогнул их, мчась по никем не прикрытой дороге.

— Хана настала, — судорожно сглотнул Олег, оказавшись один против целого эскадрона, вскинул к плечу автомат.

Та-та! Та-та-та! Та!

Два конника вылетело из сёдел, но расстояние стремительно сокращалось.

— Сучья игрушка! — Создатель швырнул автомат в сторону и выдернул свой простой и безотказный меч.

— Во имя Господа! — орали всадники, метясь пиками в Господа Бога.

— Создатель! — легла под копыта белая фигура.

Конь полетел кувырком, ещё два, несущихся следом — тоже. Это селяне, увидев неминуемую гибель своего творителя, кинулись наперерез мчащейся лаве, размахивая крошечными ножиками и короткими мечами, позволяя безжалостно накалывать себя на пики, рубить длинными кривыми мечами, топтать копытами. Их отвага достигла цели: атака всадников завязла в кровавом месиве.

Господь отправил меч в ножны, поднял с земли автомат, вставил свой последний магазин. Хладнокровно прицелился.

Та! — всадник обмяк и свалился набок.

Та-та-та! — ещё один отвалился назад.

Осечка!

Осечка!

Та-та-та!

Конница отхлынула назад. Оказывается, хабреки бежали на подмогу, грозя отрезать путь к отступлению, и чёрные всадники предпочли не рисковать. Они опять обогнули сомкнутое каре, развернулись, атаковали трёх отставших от основной массы воинов. Те встали спиной к спине, и начали медленно пятиться к общему строю, успешно отбиваясь от превосходившего числом врага.

Заржал, падая, конь. Всадники сразу отступили от отважной троицы и стремительно умчались восвояси, оставив после себя истоптанный до черноты луг и разбросанные тут и там окровавленные тела.

Битва окончилась.

Олег опустился на траву, закрыл глаза и с облегчением откинулся на спину. За последние мгновения, так и не вступив в рукопашную, он устал больше, чем при разгрузке «Камаза» с углём. Создатель позволил себе несколько минут покоя, потом решительно встал. Спустился с холма.

Селян положили всех. Из месива на дороге доносились лишь слабые стоны. Хрипел парнишка с обломком пики в груди. Явно не жилец. Слабо скрёб пальцами по траве Эней. Рубленная рана пересекала его позвоночник. Тоже умрёт. А Эзоп сидел рядом, тупо глядя на обрубок руки. Создатель наклонился, снял с мёртвого всадника пояс, быстро и сильно перетянул культю, пока мужик не потерял слишком много крови. Немного дальше лежал Артур со страшной, кровоточащей раной через всё лицо.

«Если кровь течёт, значит жив», — сообразил Олег, присел рядом, осмотрел тело. Больше ни царапинки. Оказывается, мальчишка всего лишь потерял сознание! Повезло, вырвался из такой мясорубки, можно считать, целым и невредимым. А шрамы только украшают мужчину.

Господь выпрямился, глядя на безжизненные тела. Да, они погибли. Но они умерли не зря! Они отдали свои жизни за святое дело борьбы со Злом, борьбы с Дьяволом. Они отдали жизни за Бога — а это святое самопожертвование, вершина возможного для любого человека!

— Ты цел, Создатель? — приблизился Михаил.

— Да, — кивнул Олег. — А какие потери у тебя?

— У меня нет потерь.

— Как, совсем?! — поразился Олег.

— Все, кто был в строю, целы. А те, кто не успевает встать в общий строй, считаются погибшими ещё до боя.

Комментарии, что называется, излишни. Вне строя стояли только двое автоматчиков. Нет, Создатель не считал, что огнестрельное оружие годится только на свалку, но здесь и сейчас, когда он не умеет ни хранить созревшие патроны, ни перевозить их… Автоматы придётся отложить до лучших времён.

— А как те, трое…

— Которые не успели занять свои места? Они все ранены, и их придётся отправлять домой.

— Хорошо. Пусть заберут с собой автоматы и передадут их моей жене.

Михаил кивнул, и заговорил о другом: