Год после чумы (СИ)

— Есть, по крайней мере, десять причин, что тут не так. Из которых не последняя та, что Николас был сообщником Ричарда и Горгоны, и был готов убить любого из нас, включая и Августу. Принуждать её к такому браку бесчеловечно. Кроме того, он не интересуется женщинами.

— По-моему, это как раз последняя из причин, которая должна волновать нас. Пусть о продолжении рода Мэлфоев и Лестранжей пекутся они сами. — Молния, наконец, метнула жёлудь в Профессора, попав прямо в перо и выбив его из рук. Он невозмутимо поднял перо и, делая пометки в свитке, продолжил. — Впрочем, конечно же, стоит проверить Августу на Империус, Конфундус и Обливиатус, ибо помолвка с тем, кто готов был тебя убить, действительно вызывает вопросы. Если её принуждают магическим путём, этому надо положить конец.

— Логично. Хорошо, пойдём дальше. Из того, что поведал Этьен про Кубок, заслуживает ли что-либо особого внимания?

— Наверняка, каждое слово, — усмехнулся Профессор. — Хотя, признаться, новость о том, что Чаша Истины и другие артефакты содействуют нам нынче, только если их используют в целях Конфигурации, удивила.

— Что ж, тем лучше, что целей у нас много. А мы ещё сомневались, стоит ли подключать что-либо, кроме мира для Шотландии и борьбы с чумой!

— Этьена сильно увлекла выдуманная им самим цель превратить магглов в волшебников, — отметил Профессор.

— Ещё бы! — ответила Молния, поглядывая на кружащегося над ней феникса. — Мне стоит брать с него пример: я не уделяю должного внимания своей собственной цели.

— А что, урок по вызову патронусов у третьеклассников сегодня — это было не в рамках борьбы с глупостью? — ехидно спросил Профессор.

— Какое там… Я просто решила проэкспериментировать. Хизер Макфасти рассказывала, что во время их вылазки за Скунским Камнем в Лондон она оговорилась и вместо «Экспекто Патронум» сказала «Экспекто Матронум». Сегодня на занятии, когда у четвёртого подряд ученика не вышло вызвать патронуса, подумалось, а что если…

— «А что если» нужно испытывать вне класса и со специально подготовленными к эксперименту субъектами.

— Но ведь сработало! Большинство из тех, у кого не выходило с Экспекто Патронум, справились, когда попробовали другой вариант. Как же засияло лицо Гордона Прюэтта, когда он вызвал своего горного козла. Всё это нужно отдельно исследовать!

— Это само собой. Я уже набросал план действий.

Молния наклонилась и подняла горсть пепла, который тут же развеял лёгкий бриз.

— Там был сквозняк, я только сейчас это осознала, когда вспомнила горного козла Гордона. И чей-то взгляд. Приоткрытая дверь… За нами кто-то наблюдал!

Профессор взглянул в сторону туманов, но те клубились, как ни в чём не бывало.

— Вспоминай, видела ли что-то ещё.

— Возможно, показалось, но может… рыжие волосы?

— Этот твой Гордон Прюэтт засел у тебя в мыслях. Со своими горными козлами. Я думаю, что надо выпить зелье памяти. Вспышка того стоит.

Гертруда оторвала взгляд от огня и вызвала патронуса. Серебристая саламандра появилась перед ней и услыхала от Гертруды: «Спроси у Айлин, есть ли у неё готовое зелье памяти». Саламандра исчезла, а через минуту появился слоник-патронус Айлин с сообщением: «Есть готовое обычное, но если надо, я сварю для вас адресное». И снова саламандра ушла в путь со словами: «Сойдёт и обычное. Я буду у входа в Хаффлпафф через минуту».

Айлин Маккензи, ученица шестого класса и мастерица зельеваренья, выскочила из бочки, скрывающей вход в Хаффлпафф, и подошла к Гертруде, держа в руках флакон с зельем.

— Спасибо, Айлин. Из любопытства — чью кровь сосала пиявка?

— Так ведь традиционно, Этьенову.

— А формула?

— Мнемоническая фраза для цветов радуги, — отчеканила Айлин. — «Крапивный Ожог Живо Залечат Горячие Слёзы Феникса».

— Замечательно, Айлин. Добавила бы баллов Хаффлпаффу, да наверняка ты уже их получила за эту формулу.

— А как же! А зачем вам зелье? Что-то важное намечается? — спросила Айлин с нескрываемой надеждой в голосе.

— Что-то важное давно уже наметилось, — с улыбкой ответила Гертруда. — А зелье мне нужно, чтобы понять, что из важного я упускаю.

— Ну, удачи вам! Рада была помочь, — сказала Айлин, а затем добавила, доставая из кармана ещё один флакон. — И, если хотите, я отдам вам также зелье для обострения интеллекта — я приготовила его летом, а тут — такой сюрприз: его запретили использовать студентам для любых целей, связанных с учёбой.

— Оно тоже неадресное?

— Да, я ведь думала, что мне или кому-то из друзей пригодится — особенно на уроках боевой магии у профессора Яги.

Гертруда взяла и это зелье, поблагодарив Айлин. С этого семестра под запрет попало не только «зелье умников», как его называли студенты, но и несколько заклинаний — Конфундус, Ступефай, Обливиатус, Конфринго, Сагитта, Коньюктивито и Фурнункулус. Зореслава ворчала, что как же ей научить детей защищаться от этих чар, если их нельзя применять на уроках. Но память о злоключении Элиезера была свежа, так что никто не стал оспаривать решение директрисы.