Год со Штроблом

Ну, ладно, пора топать на стройку! Нет, еще нет! Нужно сперва найти «куриного бога». Человеку по имени Шютц требуется «куриный бог» для мальчика из одного саксонского городка, который и не догадывается, какую ношу взвалил на себя его отец. Шютц поднял воротник спецовки, втянул голову. Солнце в небе, а холодно. Ветер шумел в его каске. Кроме шипения волн и лесных шорохов, это единственный звук, который он сейчас воспринимает: по пятницам после обеда на стройке наступает полное затишье.

Перейдя через дамбу, Шютц пошел берегом. Приглядываясь к черно-белым камешкам, омываемым заползавшими на песок волнами, долго шел вдоль косы. Иногда поднимал темный, с налетом известки, камень, в котором вода вылизала углубление, но ни одного со сквозной дырочкой не обнаружил. Поднялся по крутому откосу с множеством расселин, добрался до того выступа, где рос веникоподобный дрок. На ощупь этот черно-зеленый кустарник сух и жёсток. «Может, он засох за зиму или замерз», — подумал Шютц. Поглядел в сторону острова: его плосковатые холмы и бухты занавешены пеленой тумана. Наблюдательная вышка прицелилась в небо, будто указующий перст. «Это башня охотничьего замка», — сказал ему как-то Улли Зоммер, и Шютц сразу решил, что побывает там вместе с Фанни. Да, с Фанни и, возможно, с детьми, но скорее всего вдвоем с Фанни. Нужно позвонить ей попозже, он ведь обещал; с помощью этой бесхитростной уловки он как бы уже дал ей понять, что в субботу не приедет. Она, конечно, его раскусила. Это, как говорится, и глухой расслышал бы. Но заставлять Фанни ждать звонка нельзя.

Шютц отряхнул с брюк сухие соломинки и колючки. Обратно к стройке пошел перелеском. Прелые листья скрадывали звук его шагов. Время от времени потрескивала сухая веточка, и только. Выйдя из перелеска, он приостановился.

От плотины канала охлаждения ветер гнал в его сторону мельчайшие песчинки; над руслом канала поднимались шланги, отводящие грунтовые воды. Казалось, будто они скрепляют песок, как заколки скрепляют пучок волос на затылке. Шютц знал: к моменту пуска реактора канал должен быть готов. От этого зависит охлаждение конденсаторов турбин. В канал будет поступать сто девяносто кубометров воды в секунду, объяснил ему Штробл, а Улли Зоммер проиллюстрировал наглядно, сколько это: такое же количество воды несет Эльба под Магдебургом. Прежде чем воду спустят в Бодден, она благодаря перепаду высот будет производить электроэнергию. Мощности электроблоков на выходе канала вполне хватит, чтобы обеспечить потребности в энергии самой атомной электростанции. Но пока по внешнему виду канала и мини-электростанции не скажешь, что меньше чем через год здесь потечет вода. По одной причине этот вид его вполне устраивал (пусть он себе в этом и не признавался): строителям канала тоже необходимо завершить работы в декабре, потому что, с какой бы точностью они ни смонтировали реактор, если не сдадут канал, пустить реактор будет невозможно.

Шютц видел впереди подъездные пути, пищеблоки стройки, ее котельные. К перрону подошел заводской поезд, паровоз с пятью вагонами. В нем строители приезжали на стройку, он же довозил их до специально возведенного заводского поселка. Все это есть, новенькое, с иголочки, осталось только пустить станцию. «Только и всего, — подумал Шютц, — только и всего».

На стройку спустились вечерние сумерки. Эту зыбкую мглу старались пробить сияющие броши с осветительных мачт. Коротко посигналив, мимо Шютца проехал бетоновоз. Но за рулем сидел не Улли Зоммер, а один из его приятелей. Круто свернув, притормозил у бетономешалки, выключил мотор. «Они работают в три смены, — подумал Шютц. — Это стоит перенять, причем поскорее».

Прогулка на свежем воздухе подняла настроение Шютца. Он рассчитывал встретить в общежитии Штробла, но тот задержался либо у монтажников главного блока, либо у себя в кабинете. Улли Зоммера тоже нет. Торчит небось в закусочной. Шютц взвесил, не пойти ли ему туда, но отказался от этой идеи: пора звонить Фанни. Однако, взглянув на часы, понял, что и звонить нет смысла. Сейчас она, наверное, бегает по магазинам, закупает продукты на субботу и воскресенье. Впрочем, он все перепутал! Сегодня Фанни работает во вторую смену и, значит, сидит в этом помещении, уставленном трещащими машинами, и, целыми часами бегая пальцами по клавиатуре, пробивает в бумажной ленте дырочки, статьи и заметки о чем-то значительном и серьезном, а может быть, забавном или скандальном. День за днем. Однообразная работа, он бы не смог.

Вспомнив, что у ребят из соседней комнаты без дела висит на стене гитара, сбегал к ним и выпросил. Расстроена она, как водится. Придется настроить.

Шютц взял на гитаре первые аккорды, когда в дверях появился Штробл. Захлопнул дверь, швырнул каску на шкаф. Глядя на Шютца, как на живой анахронизм, терпеливо дожидался, пока тот, мало-мальски настроив гитару, отложит ее в сторону.

— Настропалил ты своих подопечных, чтобы завтра все как один явились на субботник? — спросил Штробл.

Шютц кивнул и ответил:

— Настропалил…