Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония

Изгнание злого духа, вызывающего болезнь – это неизменно шумный и яростный процесс. В малоке всегда темно, как днем, так и ночью, и даже по случаю прихода знахаря этот плотный мрак не нарушают факелами и не раздувают тлеющие костры. Шаман, находясь под воздействием наркотиков, доводит себя до исступления: колотит по полу пальмовой ветвью, неистово трясет погремушкой и издает ужасные звуки. Он подражает голосам лесных зверей и птиц (ведь для того, чтобы претендовать на обладание магическим даром, ему необходимо быть искусным чревовещателем), и создается впечатление, что звуки раздаются со всех сторон. Таким образом колдун имитирует присутствие духов из потустороннего мира, которые и являются причиной всех бед. Он также призывает себе на помощь всех дружественных духов или тех, которых он сумел подчинить себе при помощи магии, делает вид, что беседует с ними, периодически воет, кричит и бьет воздух своими пальмовыми ветками. Чем громче шум, тем драматичнее сцена, и тем мощнее магия шамана. В южной части Жапуры знахарь не курит над пациентом, но использует табачный сок и коку. Более того, он, по всей видимости, употребляет аяуаску, мощный галлюциногенный отвар, рецепт которого, по идее, не должен быть известен местным племенам, а также пьет напиток из определенного вида лианы. Сильно опьянев, шаман убегает и вскоре погружается в глубокий сон. В этом коматозном состоянии он, предположительно, вступает в контакт с невидимым миром, а его душа отправляется в астральное путешествие, благодаря чему он сможет предсказать будущее, когда проснется.

Колдовство в случае болезни включает в себя целебное шаманское дыхание, сосание и другие описанные ранее практики. Родственники больного долго рассказывают о течении болезни, а знахарь либо объявит, кто наслал ее, либо выявит источник зла на основании толкования снов пациента. Окончательный вердикт всегда формулируется очень неоднозначно, чтобы при любом стечении обстоятельств шаман мог интерпретировать его в свою пользу, мол, а я что говорил.

Как уже отмечалось, больному могут дать сильнодействующий наркотический напиток, отвар из определенного корня, затем его относят на небольшую расчищенную в джунглях поляну и оставляют под сооруженным на скорую руку навесом. Пока он лежит там, никто не должен разговаривать с ним или проходить мимо, иначе он погибнет. Родственники отходят подальше и охраняют лесные тропы, чтобы никто не прошел. Если пациент все-таки умрет, знахарь будет утверждать, что в этом виноват человек, вольно или невольно приблизившийся к нему. Однажды я был свидетелем такого случая, и индейцы умоляли меня не ходить в ту сторону, где находился больной человек.

Если заболеет чья-то жена, то ее родственники, если они живут не слишком далеко, могут прийти и забрать ее. Кох-Грюнберг описал, как однажды к индейцам бара пришли двое мужчин из другого племени, чтобы забрать свою больную сестру. К ним отнеслись с показной враждебностью и некоторое время преследовали в джунглях, поскольку больная женщина уводила с собой своих здоровых детей. Однако никакого межплеменного конфликта не последовало, враждебность, видимо, была исключительно церемониальной. Такое взаимодействие нередко происходит между дружественными племенами.

Фотопластинка XLII. Аннато (bixa orellana). Из семян этого растения делают красный краситель

Спрус, проведя семь месяцев среди индейцев реки Ваупес, «так и не смог встретиться с шаманом»[499] или застать его за работой. Я пытался наладить отношения со многими из этих джентльменов, демонстрируя собственную «магическую» силу, в надежде, что смогу выудить у них хоть что-то об их собственных секретах мастерства. Я повертел перед ними своим моноклем и сказал, что это очень мощный магический предмет, позволяющий мне видеть человека насквозь. И хотя индейцы сами приписывали такие свойства моему фотоаппарату, к очкам шаманы отнеслись с большим скептицизмом. И все же мне повезло больше, чем Спрусу, ибо однажды, когда я был в племени окайна, у женщины из моей группы температура поднялась до 39,5–40 °C, и хинин, который я ей давал, не оказывал никакого действия. К счастью, неподалеку жил славящийся своей силой колдун, и за ним послали.

В малоке, размер которой составлял около 50 ярдов от стены до стены в обе стороны, была непроглядная тьма. В густой мрак ворвался взбудораженный человек – шаман в состоянии крайнего возбуждения. Он лихорадочно водил руками по всему телу женщины. Она лежала неподвижно, а знахаря всего трясло от накала эмоций. Никогда в жизни я не видел такого возбужденного человека. Если это было представление, то он, безусловно, искренне вжился в свою роль. Затем он наполнил рот кокой и, склонившись над умирающей женщиной, приложил свои губы к ее губам. Он жадно и с трепетом высосал содержимое ее рта, а затем, выбежав из дома, сплюнул и очистил свой рот пальцами. После чего объявил, что высосал злого духа.

На следующее утро женщина была в полном порядке.