Год теней

– Поскольку я здесь самый молодой, я буду первым, – объяснил он. – Я ведь пробыл призраком меньше всех. Вам так будет легче. Чем старше привидение, тем сложнее делить с ним сознание.

Я украдкой бросила взгляд на мистера Уортингтона. В темноте я не смогла разобрать его лица.

Рядом с ним сидел Игорь. «Не бойся», – сказал бы он, если б мог, чтобы поддержать меня. Однако хвост у него дёргался – кот был в полной боевой готовности.

Завитки силуэта Фредерика опустились на наши ноги, руки, волосы, проникая в нас. В ухо мне прокралось холодное призрачное щупальце.

– Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы разделить нас в нужный момент, перед концом моей жизни, – пообещало привидение. – Я вас не брошу.

Я сильнее стиснула руку Генри и прошептала его имя.

В ответ он тоже пожал мне руку:

– Я здесь, партнёр.

– Мы не позволим, чтобы с вами что-нибудь случилось, – одновременно проговорили Тилли и Джакс, но их голоса прозвучали как издалека – уши мне наполнил дым Фредерика. Кожа неимоверно зудела. Я тонула в чёрной ледяной воде.

– Прости, – прошептал Фредерик прямо перед тем, как очутиться у меня в голове. Голос его был повсюду – в моей крови, в стоящих дыбом волосках на руках, в перехваченном дыхании. – Надеюсь, это не больно.

Глава 16

Оказалось, что больно. Очень.

Сначала было тихо, как перед грозой, когда стихает ветер.

Я не могла двигаться, дышать, глотать или открыть глаза. Единственное, что я чувствовала, – руку Генри, держащую мою руку.

И холод.

Всепоглощающий холод. Он волной проходил по моему телу, через рот и нос, просочился даже под веки, заполз под ногти, покрыл инеем каждый волос.

Я пыталась закричать. В ушах пульсировал оглушительный звон. Что это, рёв смерти? Он выл, стонал, царапал меня изнутри, как сломанные ногти. Я хотела закрыть уши руками, чтобы приглушить его, но не могла пошевелиться, не могла забрать руку у Генри. Я почему-то знала: если отпущу его, то потону в холоде; мы оба потонем.

Однако ещё хуже холода было ощущение, что я больше не я – всё ещё Оливия, но теперь не одна. Во мне находился ещё один человек, состоящий изо льда и дыма, и я страдала от мрачного тяжёлого ощущения, что меня распирает изнутри.

«Вы здесь? – прозвучал издалека слабый голос. – Оливия! Генри! Это я».

Голос Фредерика. Я пыталась прислушаться к нему, но уши мне заткнуло ледяное облако. Я осторожно попробовала стряхнуть туман и обрести ясность восприятия.

«Да, так лучше, – прошептал голос Фредерика. – Покрути головой. Распрями пальцы».

Я сжала и разжала кулак свободной руки. Видеть я ещё не могла, но чувствовала пальцы Генри – он никуда не ушёл. При каждом движении меня снова пронизывал холод, как бывает, когда выбираешься из постели морозным зимним утром.

«Не открывай глаза. Ты можешь говорить?»

Я попыталась открыть рот, и меня пронзила боль. Позади век вспыхнула ослепительная белизна.

«Не говори губами, – произнёс Фредерик. Теперь его голос звучал громче, казалось, он исходит изнутри меня. – Просто попробуй подумать, обращаясь ко мне. Ты привыкнешь не сразу, но это несложно. Скажи что-нибудь. Всё в порядке».

Я изо всех сил сосредоточилась, стала дышать медленно. «Фредерик? – В сердце вонзились бесчисленные занозы. – Где мы?»

Фредерик радостно вздохнул. «О, прекрасно. Ты приходишь в себя. Теперь ты, Генри».

«Больно», – услышала я где-то в уголке сознания потрясённый голос Генри.

«Если вас это как-то утешит, для меня вхождение в одержимость тоже тяжело».

На удивление, меня это действительно утешило.

«Продолжайте двигаться и говорите что-нибудь».

Через несколько минут я уже ощущала пальцы на руках и ногах и чувствовала, как захватывает дух.

«Генри!» – прошептала я.

«Я здесь». – Его пальцы сжали мои.

«Можно открыть глаза, Фредерик?»

«Уже скоро», – ответил Фредерик, и я чуть не вскрикнула. Он был совсем близко, в моей голове; его голос был моим голосом, и мои губы шевелились. Он говорил через меня, и, странным образом, я тоже говорила через него.

«Генри, скажи что-нибудь», – попросила я и ощутила, как не мои губы тоже зашевелились. И когда Генри произнёс: «Что-нибудь, Оливия», мои губы тоже проартикулировали эти слова. Мой голос вторил его голосу, так же как и голосу Фредерика.

«Хорошо, вы начинаете приспосабливаться, – проговорил Фредерик. – Во время одержимости мы делимся всем. Я ваш голос, а вы мой. Мой рот, мой разум, моё дыхание – всё это ваше, и наоборот. Сейчас мы единое целое. – Он помолчал. – Вы когда-нибудь принимали участие в беге на трёх ногах?»

«Очень смешно, Фредерик», – ответил Генри, и голос призрака и мой произнёс это одновременно с ним.

«Ну, я подумал, что это хорошая аналогия. Мы должны научиться думать, говорить и всё делать вместе, словно наши ноги связаны воедино».

«Можем мы хотя бы сосредоточиться, чтобы пользоваться собственными голосами? – спросила я, снова зажмуриваясь. – Это невыносимо: мы всё повторяем друг за другом».

«Хорошо. – Фредерик вздохнул. – Сфокусируйся на своём голосе, но не слишком сильно. Чтобы вернуть мне воспоминания, понадобится наивысшая степень концентрации».