Год вольфрама

Мы вошли в зал, я прекрасно помнил, какую характеристику он дал легендарному карточному королю, только об этом и думал, что не мешало мне с беспокойством поглядывать на Монсена, который нашим другом не был, немец в круглых старушечьих очках сидел за столиком один, размышляя над бутылкой коньяка, как он все-таки унюхал? шума он поднимать не станет, европейцы черт знает как хорошо воспитаны, но я бы предпочел, чтобы он убрался подальше, в данный момент главное — не спасовать перед доном Хосе Карлосом, помни, он грубый и наглый тип, ему нравится провоцировать людей, своеобразный способ изучить реакцию противника, владелец самого большого автопарка и прекрасно организованной торговой сети, любит выставлять напоказ свое богатство, впрочем, как все нувориши; он должен проникнуться к тебе таким же доверием, как ко мне, ни тени сомнения, тебе отводится роль связного, надо перетрясти весь район, все, что утекает с рудников Касайо и Кабреро, хоть там и хозяйничают немцы, кое-что просачивается, плюс то, что добывается здесь и проходит через Кадафреснас, ты любишь путешествовать? Виторина всегда говорила: у тебя гвоздь в одном месте; возможность увидеть Виго и Атлантический океан приводила меня в восторг, правда, надо сказать, что мне нравилось также бродить по саду мистера Уайта, выслушивая его советы по земледелию, откуда они столько знают, эти иностранцы? он посадил прекрасные персиковые деревья, вокруг них росла изумрудная трава, если я умру, пусть меня похоронят в этом саду, сказал я ему однажды в шутку, но шутка ому не понравилась, мертвых хоронят на кладбище, в священном месте, желтые персики с красными бочками, сорт «птичий клюв», сами в рот просятся, он не давал им расти вверх, специально привязывал к веткам груз, если они сильно вытянутся, то могут сломаться под тяжестью плодов, вокруг деревьев все расчищено, стволы блестят, раз в год надо вносить удобрения: сульфат меди и сернокислую известь, миллион советов, некоторые в доверительном тоне: будущее этой земли — сельское хозяйство, когда все это кончится, что бы ни произошло, не увлекайся миражами, займись землей, новыми культурами, например, табак, все что угодно, земля здесь благодарная, просто за ней нужно умно и с любовью ухаживать, а у самого в голосе тоска, такая же, как и в его рассказах о Честере, мне все время кажется, что толкует он совсем не о Честере, а о другом городе, о другой женщине, скрытный человек, несмотря на многословие; в доме есть место, куда заходить запрещено, малюсенькая каморка, даже Кармен не имеет права вытирать здесь пыль, у него там мощный приемник, я понял по свече, которую увидел в мусорном ведре, и по антенне; там же стоит бюро с его бумагами, среди мусора я видел однажды конверт со штампом Mining and Metallurgical Club, 3, Wall Buildings, London E. C. 2[21], по-английски я понимаю не больше, чем по-китайски, в каморке висит полочка с пластинками, симфоническая музыка, довольно громкая и в то же время усыпляющая, в его манере общения странным образом сочетаются доверие и отчужденность, последнее относится только к личным вопросам, общение с ним действует на меня благотворно, утверждая во мне чувство собственного достоинства, рядом с ним ощущаешь себя человеком, для меня это важно, поскольку я подвержен сомнениям на этот счет, может быть, другие тоже начнут видеть во мне человека; когда мы входили в «Доллар», я ответил ему с известной долой апломба:

— Не волнуйтесь, я перед ним не спасую.

— Главное — спокойствие и осторожность.

Мы сели за стойку, и похоже, кто-то сразу же сообщил сеньору Ариасу о нашем приходе, не знаю, кто это сделал, мы, во всяком случае, не заметили, и вот произошло чудо: владелец фирмы «Хокариса», легендарный картежник, неделями не отрывавшийся от пульки, тут же подошел к нам, верный знак того, насколько важной для него была эта встреча.

— Вот этот человек.

Представив меня столь лаконичным образом, мистер Уайт как бы самоустранился, я был один на один с собеседником, стараясь держать марку опытного отчаянного парня, внимательно изучая в то же время сеньора Ариаса, он же пытался выдать себя за неотесанного мужлана из Родригатос-де-Обиспалия, его родной деревни, скрывая под этой маской свое истинное лицо космополита, много лет жившего в Париже, со всеми вытекающими отсюда последствиями, твердый человек, делец, своего не упустит, об этом следовало помнить, если я хочу выдержать предстоящий экзамен.

— Ты веришь в успех дела?

— Как в самого себя.

— Чтобы добиться успеха, совсем не нужно рваться в бой, достаточно быть внимательным и держать ухо востро, понятно? я вижу, ты парень сообразительный, знаешь, что я тебе скажу?

— Я много чего знаю.

— Залог успеха — крепкие нервы.

Он вытянул правую руку, растопырил пальцы и застыл, пальцы не дрожали, хорошо стреляет, подумал я, ишь как начал, по мне, пусть хоть гимнастику делает. Он подозвал одну из девушек:

— Эй, Лола, иди-ка сюда.

— К вашим услугам, сеньор Ариас, для вас я готова…

— Для этого дела тебе надо сбросить лишний вес и лишнюю одежду.