Год жизни

— Вот что, Шатров: эти дни, пока бульдозера не будет, тебе на приборе делать нечего. .Он вполсилы работает. Поставим бригадиром Норкину, и ладно. Много золота не упустит. Лаврухина в помощь ей закреплю. А ты поступишь пока в распоряжение Тамары Михайловны. Сядешь на коня. Поедешь с ней вверх по Кедровке до Глухой пади. Слыхал про такую? Неважно. Лисичка доведет. Там опробуете породы в старых шурфах. Старик их укажет. Есть слух, когда-то, еще до войны, в тех местах напали на кучное золотишко. А потом не то начальник партии погиб, не то схема не сохранилась, словом, так это дело и замялось. Возьмешь ружьишко, съездишь за милую душу. А я тут бульдозер потороплю.

— Хорошо,—коротко ответил Шатров.—Когда выезжать?

— Сегодня,— последовал ответ,— Соберешься, зайдешь в контору, я тебе дам топографическую карту, позвоню, чтоб подали заседланных лошадей. Продукты захватите в торбах.

Два часа спустя маленькая кавалькада протрусила по главной улице прииска и углубилась в тайгу.

По узкой лесной тропе лошади пошли шагом, позвякивая удилами, отмахиваясь от оводов. Кровожадные насекомые хищно носились в воздухе, с разлету пикировали, немилосердно жалили потные конские крупы.

Впереди ехал Лисичка. За ним — Тамара Арсланидзе в комбинезоне, сидя в седле по-мужски, уверенно и свободно. Рабочие'держались вместе тесной кучкой. Позади всех, чуть приотстав, опустив поводья, ехал Шатров.

Алексей глубоко задумался. Перед отъездом он попрощался с Евдокией Ильиничной, предупредил ее, что неделю-полторы не будет приходить обедать, потом зашел в больницу к Нине. Легкое облачко скользнуло по лицу девушки, когда она узнала, что Алексей уезжает в Глухую падь.

— А как же наши радиопередачи? — жалобно спросила Нина.

— Непременно продолжайте! Одной вам трудно, поэтому я договорился с Кешей Смоленским: он будет помогать собирать материал. Ему-то комсомольцы отовсюду нанесут информации. Хорошо бы каждый день давать передачу, как и раньше,— горняки к ним уже привыкли. Но если не получится, давайте через день. Или лучше сократите время передачи, но все равно — ежевечерне.

Алексей впервые попал в комнату Нины и, разговаривая, невольно осматривался. Скромно, но чистенько. Большой стол со стопками книг на нем. Микроскоп. Будильник. Белый халат, переброшенный через спинку стула. Узкая девичья кровать, застланная голубым плюшевым одеялом в сияющем крахмальной белизной конвертике пододеяльника.

— А это — вам,— сказал Алексей, выкладывая на стол несколько книг в ярких обложках.— Чтобы не скучали без чтения, пока я в отъезде,— пояснил он.

Нина зарумянилась от удовольствия, благодарно подняла на Алексея свои ясные серые глаза. И этот взгляд сказал гораздо больше, чем обычные слова:

— Вот спасибо, что не забыли обо мне.

Ласковая улыбка тронула губы Алексея при этом воспоминании. Как все же приятно, что остался на прииске хоть один человек, думающий о нем тепло и сочувственно, вспоминающий о его делах и планах.

— Алексей, ты что отстал?

Громкий голос Тамары заставил инженера очнуться. Он выпрямился в седле, дернул поводья. Лошадь перешла на рысь.

7

Катер ткнулся носом в песок и замер. В последний раз всхлипнул дизель. Радужные масляные пятна поплыли по воде от выхлопной трубы.

Дубинский подхватил чемоданчик, перекинул через руку габардиновый плащ и поднялся по трапу на обрывистый берег. В отдалении стайка ребятишек во весь дух неслась к реке. У самого обрыва стоял грузовик. Дубинский направился к нему.

Двух минут, пока инспектор шел к автомобилю, Галгану, который сидел в кабине рядом с шофером в ожидании катера, хватило для целого ряда важных умозаключений. Из Атарена прибыл пассажир. Одежда, манеры говорят, что это не рабочий. Да завербованные рабочие и не ездят на «Крайний» поодиночке, их привозят только группами. Инженер, техник? Нет, из управления не было радиограммы о новых назначениях. Галган первым знал бы, что кто-то едет работать на «Крайний»,— надо подготовить квартиру. Значит?.. Значит, это какой-то контролер, газетный корреспондент, куратор. Может быть, насчет выполнения плана, а может быть, и по его, Галгана, части. Во всяком случае, надо быть настороже, не дать застигнуть себя врасплох. А для этого лучше всего действовать первому.

Галган распахнул дверцу, спрыгнул на землю, пошел навстречу незнакомцу с протянутой рукой:

— Здравствуйте. Прошу садиться. Вы ведь, если не ошибаюсь...

— Дубинский — инспектор окружкома профсоюза,— отрекомендовался приезжий.— А что, разве меня ожидали?

— С самого утра. Дали знать из Атарена — с катером приезжает руководящий товарищ. Просили подать машину. В дороге задержались? Как добрались?

— Разумеется, комфорта немного. Но и то сказать: катер — не океанский лайнер. Зато приключений хоть отбавляйте. Матросы затеяли настоящую баталию, убили в реке медведя. И пока шла стрельба, рулевой, болван, посадил катер на мель. А тут гроза, ветер... Человек, менее привычный к путешествиям, струхнул бы основательно. Ну, я, конечно... Словом, запоздали на десять часов. Думали утром добраться, а вот уже дело к вечеру. Значит, можно садиться?